Эпиталама

— Я надоедаю вам своими рассказами, — сказал Натт. — Вы спешите домой. Н-ну! Торопитесь. До свидания. Ах! молодой человек…

* * *

Мысленно представляя себе его, этого не желающего внимать никаким, даже самым трогательным словам сухаря, Берта повторяла: «Теперь я знаю: он меня не любит. Мое страдание проистекало из сомнений».

Эта мысль принесла ей неожиданное успокоение. С ясным, словно после болезни, сознанием, она почти сразу почувствовала, как вместе с внутренним умиротворением восстанавливаются и ее силы. Берта была удивлена легкостью, с какой восприняла происшедшую перемену. «Я уже давно не люблю его», — подумала она, гуляя однажды днем в грабовой рощице и останавливая взгляд на прореженной надвигающейся осенью мелкой листве, еще зеленой на ветвях, но уже посыпающей аллеи своим светло-желтым пеплом.

— Ты не пойдешь к Натту? — спросила она, возвратившись в сад.

— Нет.

— Он теперь тебя не так интересует? Ты быстро устаешь от людей.

— Он начинает повторяться.

У ворот позвонили, и они одновременно обернулись на звонок.

В саду появилась сопровождаемая госпожой Видар Одетта.

— Какой приятный сюрприз! — воскликнула Берта, обнимая гостью. — А я как раз собиралась завтра ехать в Париж повидать тебя.

Одетта восхищалась садом, цветами, домом, грабовым лесом.

— Он принадлежит нашему соседу, господину Гийому, но я часто в нем гуляю, — сообщила Берта.

Она отодвинула небольшое заграждение и вошла во владения господина Гийома, пропустив вперед госпожу Видар.

Одетта приблизилась к Альберу, как будто ей хотелось с ним поговорить.

Он ускорил шаги, нагоняя Берту, и сказал, как бы между прочим, указывая Одетте на лежавшее возле дороги дерево:

— Этот дуб упал вчера вечером. Он явно очень старый: посмотрите на его размеры. Когда он свалился, ветра не было вообще. Он упал так внезапно, с сильным треском! Причем, уверяю вас, всегда казалось, что у него очень прочный ствол. Мы вполне могли оказаться на этом месте: как раз по этой аллее мы часто ходим.

Глядя на нее, он говорил любезным тоном, но случившееся с ними приключение, воспоминание о котором ему хотелось прогнать с помощью этого непринужденного разговора, придавало каждому его слову оскорбительный оттенок.

— Да, дерево действительно прекрасное, — произнесла Одетта неожиданно холодно и, отойдя от Альбера, которого она потом избегала вплоть до самого отъезда, стала очень оживленно и весело беседовать с Бертой.

— Перед чаем я оставлю тебя; мы сходим навестить госпожу де Шейк, — сказала она. — Я обещала заехать к ней. Это подруга госпожи Видар. Она живет совсем близко отсюда. Ты не хочешь пойти с нами? Она покажет тебе свою коллекцию кружев. Госпожа Видар, правда же, Берта может составить нам компанию?

— Ну конечно, госпожа де Шейк будет очень довольна, — произнесла госпожа Видар своим ясным голосом.

Берта надела шляпу и вышла вместе с Одеттой.

— Эта дама — немка?

— Нет, — ответила Одетта, — она полька. Замужем за австрийцем. У нее в жизни было немало несчастий. Ее муж работает управляющим у одного русского князя. Они разошлись. Живет в бедности, потеряла двоих детей. И тем не менее она всегда выглядит счастливой, всегда любезна и очень добра!

— У нее есть вера, — сказала госпожа Видар.

— Какая вера? — немного робко спросила Берта.

— Вера, — повторила госпожа Видар.

Они остановились перед решеткой небольшой виллы. Служанка, еще совсем ребенок, открыла им дверь, и навстречу, приветствуя их улыбкой, вышла, держа в руке золотой лорнет, госпожа де Шейк, грациозная, одетая во все белое дама, белокурая и такая бледная, что поначалу она казалась чересчур напудренной.

— Дорогая госпожа Кастанье, — проговорила она, взяв Одетту за руки, и, не выпуская их долго, с нежностью и восторгом рассматривала ее.

— Я привела к вам свою кузину, госпожу Пакари, которая живет почти рядом с вами.

— Я вас хорошо знаю, — сказала госпожа де Шейк, поправляя подушки у Берты за спиной. — Я часто вижу, как вы проходите мимо.

Принесли чай.

— Сливочное масло я делаю сама, в бутылке, которую встряхиваю, — поведала хозяйка, расставляя на столе маленькие тарелочки. — Есть одна славная женщина, которая приносит мне дивное молоко. Сейчас вы отведаете моего сладкого пирога.

— Я говорила кузине о вашей коллекции кружев, — с улыбкой произнесла Одетта.

— Мадам, вас действительно интересуют старинные кружева? Да, у меня есть довольно редкие кружева, особенно из Португалии.

Она откинула крышку обтянутой тканью шкатулки.

— Посмотрим сначала вот это, — сказала она и, перевернув одну из подушек, расправила кружево на желтом шелке, чтобы более отчетливо проступил рисунок. — Взгляните на этот платок. Все углы разные. Чудо, не правда ли? Он достался мне от бабушки, которая и начала собирать эту коллекцию. Бабушка моя была придворной дамой.

— Очаровательно, — проговорила Берта. — Какое терпение!.. Эти маленькие листочки… Это же настоящее состояние…