Эпицентр

А какого страху мы с Антоном натерпелись! Полтора годика ему, ни отца, ни матери. Ходили, смотрели за ним, а однажды приезжаем — нет Антошки! Бабушка забрала. Ни фамилии, ни имени, ни адреса не оставила — ничего! Мы в панике. Медсестра успокаивает: та женщина, говорит, только в палату вошла, Антон как закричит: «Бабушка! Бабуля!»

Ой, сколько я рассказать бы могла, да никаких сил…

Женсовет? Нет, я никогда в нем не состояла. Если честно, и сейчас толком не знаю, кто нами заправлять должен. Мы, так сказать, неформалки…

Где с мужем служили? Спросите, где не служили! В Белоруссии, на Дальнем Востоке, в Польше, в Москве в академии учились… Почему дома сижу? Везде, где можно было, работала. Ни много ни мало — 19 лет стажа. Но здесь по специальности — я медик — жене офицера устроиться невозможно. Вот и сижу, вяжу…

Елена Сергеевна глянула на часы и спохватилась:

— Меня же в госпитале ждут!

Я хотел обстоятельно поговорить с ее «командой».

— Мы бы с радостью, — отвечала Мухина. — Но вряд ли получится. Дни и ночи по больницам. И у вас руки не дойдут. Здесь сейчас столько важного происходит. А мы? Так, капля в море…

Она оказалась права. Ни в первый, ни во второй мой приезд мы больше не встретились. Только по телефону переговорили. От нее и узнал: почти всех больных и раненых забрали родственники. Кого-то отправили в Москву. И как-то сиротливо стало женщинам, и не к чему руки приложить…

— Но мы твердо решили — костяк «команды» сохранить. Новый пионерский лагерь недалеко открывается. Пойдем к детворе…

В конце Елена Сергеевна попросила:

— Не упоминайте мою фамилию. Поймут не так…

Пришлось поспорить. Наконец, согласилась.

— Лишь при одном условии: если назовете всех женщин, которые со мной работали. Записывайте. Сачук Валентина, Инна Никитина, Чугайнова Вера, Осипова Люба, Надежда Щедрина, Ольга Бабина, Таня Кислицына, Лида Неверова, Ирина Малашхия, Евгения Наполова, Нина Максименко. Две Галины — Кузьмина и Смирнова, две Людмилы — Черемных и Богатыренко…

Всех назвала? Ой, чуть не забыла. У мальчонки того, Реуша, — помните, с бирочкой? — бабушка и дедушка нашлись… И еще. Может, в Москве кого из наших подопечных встретите — не сочтите за труд, передайте привет. Переживаем за них, весточки ждем…

И снова говорят мужчины. Количество спасенных. Распоряжения. Согласования. Тонны. Рейсы. Звонки. Кого-то задержали. Там стреляли. Несанкционированный митинг. Националистические лозунги… Крутится лента. Бушуют страсти.

Только все это — преходяще.

Вечно — неизбывное женское: «Я приду, я спасу и утешу…»

Юрий Мамчур ДОЛГО-ДОЛГО ЖИТЬ ТЕБЕ, КОЛЯ!

Десятилетний мальчик, которого вы видите на этом снимке, вместе с отцом, капитаном медицинской службы запаса Павлом Черняком, более пяти суток продержался под завалом многоэтажного дома.

Когда мы Колю снимали, он был в палате один, без отца. Павел Сергеевич, едва оправившись после пережитого, отправился на поиски старшего сына. Судьба матери Коли известна: она погибла.

Мы долго не решались приблизиться к мальчику. Полулежа на койке, прикрытый одеялом, он медленно, с трудом ел. И лишь когда отодвинул солдатскую тарелку и неожиданно потянулся за журналом с картинками, врачи показали глазами: можно.

Коля начал рассказывать. О том, как в ту роковую минуту, когда вздрогнул и затрещал дом, маму придавило плитой, а он, упав на пол, остался невредим. Как в кромешной темноте услышал голос отца и как они нашли друг друга в каком-то подвале. В течение всего времени у них не было ни крошки пищи, ни капли воды. Только одна и была удача: отыскал Павел Сергеевич коробок спичек…

— А когда их истратили и стало совсем холодно, я долго полз по каким-то ходам и тоже спички нашел. Такие, за двадцать копеек, хозяйственные, — тихо говорил мальчик. — Потом, не помню, сколько прошло, наверху кранщики заработали, — он имел в виду крановщиков. — Мы их слышали, а они нас, наверное, нет.

На пятые сутки голоса отца и сына были услышаны. В бетонной плите с поверхности пробили отверстие и подали флягу с минеральной водой.

— Мы ее выпили и попросили еще, — продолжил Коля печальный рассказ. — Выпили и вторую флягу. Было мало. Тогда нам палками протолкнули две бутылки…

Словом, выстояли двое мужчин, разных по возрасту, но одинаково сильных духом.

Фотография Коли Черняка с кратким описанием этой трагичной истории была опубликована в «Красной звезде» в середине декабря прошлого года. И уже через считанные дни со всех концов страны пошли письма.

«Пишу вам из Молдавии. Прочитала в газете о Коле и заливаюсь слезами. Я и муж мой на заслуженном отдыхе. Помним войну, голод. В 81-м похоронили сына-девятиклассника, умер от болезни… Мы, как и все наши друзья и знакомые, перечислили деньги для Армении. А Коле лично хотим послать к Новому году посылку. Внуки меня просят скорее отправить, а куда? Милые люди, сообщите адрес Коли! Извините, что вас утруждаем. Руденко Надежда Антоновна». А рядом — с нажимом — «Филипп Иванович».