Эпох скрещенье… Русская проза второй половины ХХ — начала ХХI в.

Но главное в сюжете этого произведения — его антропологический код, в котором уникальные характеристики сибиряков приобретают особый статус. Так, в знаменитом кинофильме «Сказание о Земле сибирской» официально — пропагандистский образ Сибири был представлен идеологической формулой «земля потомков Ермака». Формула актуализировалась упоминанием ряда исторических персон: землепроходца Е. П. Хабарова, бесстрашного казачьего атамана, первооткрывателя Дальнего Востока, острова Сахалин, И. Ю. Москвитина… В. Липатов практически полностью игнорирует активно презентуемую официальную историю и антропологию Сибири. В самом начале повести он дает своеобразный социологический срез населения Улыма, подчеркивает, что жили в поселке староверы, переселенцы, остяки и, конечно, чалдоны. Создавая описание улымского народа, вышедшего почти в полном составе (за исключением самых древних стариков, которые с полатей не поднимались) на пристань встречать «кособокий пароходишко», Липатов обращает внимание, прежде всего, на поколенческую разницу. «Старухи оделись потеплее — в кацавейках из плиса или бархата, в длинные до земли юбки, а головы украсили полушалками с кистями <…> Женщины средних лет оделись в кофты с оборками, в юбки до щиколоток, головы туго повязали платками с цветастыми бордюрами <…> На молодых — модные в то время крепдешиновые и креп — жоржетовые кофточки, юбки сатиновые или плисовые». Для приветствия невероятного разнообразия В. Липатов совмещает малявинско — кустодиевское богатство красок, сохранившегося с дореволюционного прошлого, и деталей постреволюционного портрета девчат, произносивших слово «Москва» с молитвенными глазами и умевших за шесть секунд натянуть на лицо пахнущий резиной и тальком противогаз. Легкая ирония, как в последнем замечании, постоянно пульсирует в портретах улымских ровесниц Стерлядки: многие имели цветные береты с заколками — бонбончиками. Легко можно представить, как выглядит деревенская красавица Валька Капа в таком головном уборе.

В описании легко обнаруживаются историко — этнографические компоненты — проявления консервативности и зажиточности сибиряков, связи их бытовой культуры с традициями переселенцев — южан, влияния молодежной моды советской эпохи. Главное, этот прием позволяет писателю показать, насколько отчетливо в одежде, в деталях костюма, проявляется, с одной стороны, неуничтожимость, неистребимость времени, с другой — его быстротечность: одно поколение не успевает оставить историческую сцену, его начинают подталкивать вперед идущие вослед.

Но при создании центральных героинь В. Липатов меняет привычную технику портретирования. Личные, неповторимые детали — вариации коллективного портрета девушки — улымчанки, напоминающей статью не то героических женщин — богатырш, не то героизированных А. Самохваловым советских Венер («Девушку в футболке», 1932; «Метростроевку со сверлом», 1937): «коренастые, крепкие, широкоплечие; икры ног <…> вздувались пузырями и были красными, ядреными; ноги на земле не стояли, а толстыми корнищами росли из нее, земли — матушки; на щеках арбузная яркость; руки <…> при большой силе».

Разная степень индивидуализации портретной характеристики очевидна в оппозитивном ряду, в который писатель включает трактористку Граньку и городскую Раю Колотовкину. Раюха и одета не так (в городской нахальный сарафан); и комплекции не той; и нога длинная, делающая похожей на осеннюю цаплю молоденькую девушку; и от грамоты не планирует ослобониться, и взбрыкивает постоянно — позорит родного дядю. Трактористка Гранька — вариант портретной антитезы. От природы имела весь набор деревенской привлекательности: соболиные брови, алый рот, задорный нос, нежный подбородок, но при этом была коренаста, широкоплеча и коротконога. По одежде и поведению — героиня популярных тогда «Трактористов» (1939, режиссер И. Пырьев) с Н. Крючковым и М. Ладыниной в главных ролях. Именно поэтому Стерлядка очень скоро признает красоту Граньки, подружится с ней, с ней и больше ни с кем. Не с Валькой же Капой, воспитанной в семье бывших кулаков, ей дружить? Пока в Улыме сама она обречена на еще большее одиночество, чем отчаянная девчонка по прозвищу Оторви и брось. Стерлядки только через несколько десятилетий заполнят улицы советских городов.