Эпоха бедствий

Рогатое чудовище прогрохотало мимо дома, на крыше которого устроились двое странных гостей Острова. Далее потянулась столь же чудесная процессия. Очередная фаланга воинов, обнаженные гладиаторы, невольницы в прозрачных шелках, не оставлявших никаких сомнений в доступности их прелестей, и колесницы патрициев. Четверка гнедых лошадей влекла за собой золоченую повозку светлейшего Луция Вителия, благосклонно кивавшего направо - налево, далее десять запряженных нервными, невероятно породистыми конями гигов Всадников Сената...

И вдруг плебс начал радостно вопить, даже громче, чем во время появления золотого быка.

- Не пойму, кто это? - нахмурился вельх, не устававший разъяснять Фарру особенности аррантских триумфов. - Военные и сенаторы прошли, звериное шествие тоже... Кажется, женщина. Ага, арранты изменили традициям! Сосуды с серебряными монетами катят сразу за ней. Видишь, какое столпотворение началось?

И точно. Серебряный дождь изливался с колесниц, следовавших позади запряженного шестью золотистыми лошадьми сооружения в виде огромной морской раковины-жемчужницы. Им правила рыжеволосая женщина в развевающемся темно-зеленом одеянии. Именно она кивками и движениями рук отдавала приказы приближенным разбрасывать из бронзовых кратеров "милость басилевса".

Плебс восторгался. Слитный рев сотен глоток приветствовал щедрость и великолепие кесаря Тибериса, плотный строй охраны едва сдерживал людей, ибо в притертой к стенам зданий толпе уже начались драки за серебро, красавица в зеленом, гордо подняв подбородок, посматривала на подданных всеблагой Аррантиады с легкой скукой и не то чтобы с презрением, но с тщательно скрываемым высокомерием, а Кэрис почему-то протирал глаза.

- Быть не может... - различил атт-Кадир тихий голос вельха, не сводившего глаз с меднокудрой девы на перламутровой колеснице.

- Чего не может? - заинтересовался Фарр, но вместо ответа расслышал только слабый стон.

- Хвала басилиссе!! - выли на улице. - Слава!!!

В сторону повозки летели пальмовые ветви и цветы, толстым слоем покрывая мостовую. Процессия двигалась вперед, к храму Громоносно-го, и постепенно изумрудное платье молодой басилиссы превратилось в одно из тысяч цветных пятнышек, заполнявших главный проезд аррантской столицы. Атт-Кадиру показалось, что Кэрис выглядит не то обескураженным, не то обманутым.

- Показалось, наверное... - решительно мотнул головой вельх. - Чего не привидится после бессонной ночи. Фарр, давай вниз. Надо выбраться из города, пока толпа не разошлась и мы снова не угодили в давку.

- Так что показалось-то? - хриплым шепотом вопросил Фарр, цепляясь за деревянные ступеньки лестницы. - Ты пялился на госпожу в зеленом, будто на привидение.

- Это и было привидение, - упрямо заявил Кэрис. - Просто светлейшая басилисса, жена кесаря Тибериса, слишком похожа на одну мою знакомую. Ничего особенного, обознался.

* * *

Оказалось, что выехать из Арра несколько сложнее, чем представляли себе Кэрис и Фарр. Отнюдь не потому, что требовалось обходить многочисленные патрули, - военная и городская стража, взбудораженная продолжающимся праздником жертвоприношения, рьяно растаскивала потасовки, ловила мелких воров и охраняла подступы к Паллатию от не сумевших пробраться в Верхний город праздных плебеев из припортовых и предгорных районов. Но именно суматоха, царившая в столице, несметные толпы народа, хаотично и бестолково перемещавшиеся от центра к окраинам и наоборот, заставили двоих путешественников ползти со скоростью черепахи к Оливковым воротам города, выводящим на широкий тракт, связывавший Арр с полуночными эпархиями Острова.

Столицу, как и полагалось, охраняла стена, тянувшаяся на много лиг. Говаривали, будто Арр является самой большой крепостью в мире: не менее сотни башен, множество ворот, укрепления высотой до двадцати локтей... Однако "величайшая твердыня" не ремонтировалась уже половину столетия, часть стен и квадратных надвратных барбикенов обрушилась, а поддерживаемые в порядке участки служили только в качестве парадных въездов в город. Со времен Золотого века Аррантиада не знала завоеваний или сколь-ни-будь крупных войн на землях Острова. Редкие мятежи рабов, бунты плебса и набеги прельщенных аррантскими богатствами сегванов в расчет можно было не принимать.

Если гавань, "двери моря", тщательно охранялась, то многочисленные сухопутные ворота столицы стояли нараспашку, находясь под присмотром трех-четырех военных под командованием десятника. Их не слишком интересовало, кто въезжает и выезжает из города, благо девять из десяти путешественников являлись подданными кесаря, а к чужеземцам следовало относиться вежливо величие Аррантиады заключается в том числе в благосклонном отношении к варварам.

- Как проехать к Оливковым воротам? - голосил вельх на всю улицу и с надеждой посматривал поверх плоских крыш домов, за которыми маячили зубцы крепостной стены. - Налево или направо?

- Прямо! - крикнул какой-то аррант. - А потом налево.