Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век (1914-1991)

Из письма молодого итальянского добровольца-фашиста 1943—1945 гг.

(Pavone, 1991, p.

I

Из всех последствий «эпохи катастроф» те, кто родился в девятнадцатом веке, возможно, больше всего были потрясены крушением ценностей и институтов либеральной цивилизации, становление которых в их век считалось само собой разумеющимся, во всяком случае в развитых и развивающихся странах. Этими ценностями являлись недоверие к диктатуре и абсолютизму, приверженность конституционным правительствам, избранным путем свободных выборов, и представительным собраниям, гарантирующим власть закона, а также признанному набору прав и свобод для граждан, включающему Отступление либерализма 12.3

свободу слова, публикаций и собраний. Государство и общество следовало развивать с помощью ценностей интеллекта, публичн^хх дебатов, образования, науки и улучшения условий человеческого существования. Казалось, что в течение столетия эти ценности явно прогрессируют и должна! развиваться и дальше. В конце концов, к 1914 году даже две последние автократии в Европе, Россия и Турция, сделали шаги в направлении конституционного правления, а Иран позаимствовал конституцию у Бельгии. До 1914 года этим ценностям бросали вызов только традиционалисты вроде Римско-католической церкви, строя защитн^хе баррикады догм против превосходящих сил современности, а также немногочисленн^хе интеллектуальн^хе бунтари и провозвестники приближающегося конца, как правило, в^1ходц^1 из образованн^хх семей и признанн^хх культурн^хх центров (таким образом, являвшиеся частью той самой цивилизации, которой они бросали вызов). Против этих ценностей выступали также силы демократии, в то время бывшие новым и тревожн^хм явлением (см.

Эпоху империи). Невежество и отсталость масс, их тяга к свержению буржуазного общества путем социальной революции и таящаяся внутри человека стихийная склонность к разрушению (качества, с такой легкостью используемые демагогами), без сомнения, являлись поводом для тревоги. Однако самые опасн^1е из этих нов^1х демократических массов^хх движений—социалистические рабочие движения,—как ни странно, и в теории и на практике являлись такими же страстн^хми приверженцами ценностей ума, науки, прогресса, образования и личной свободы, как и все остальн^хе. На первомайской медали немецкой социал-демократической партии на одной стороне б^1л выгравирован Карл Маркс, а на другой — статуя Свободы. Они апеллировали к экономике, а не к конституционному правительству и цивилизованности. Б^1ло бы сложно считать правительство, руководимое Виктором Адлером, Августом Бебелем или Жаном Жоресом, концом цивилизации. Но в любом случае такие правительства казались пока еще весьма отдаленными.

В области политики происходило наступление институтов либеральной демократии, и вспышки варварства 1914—1918 годов, казалось, только ускорили это продвижение. За исключением Советской России, все режимы, возникшие в результате Первой мировой войны, как старые, так и новые, являлись в основном выборн^1ми парламентскими демократиями, даже Турция. В 1920 году Европа к западу от советской границы полностью состояла из таких государств. Основной принцип либерального конституционного правительства — выборы представительного органа и/или президента — к тому времени стал почти всеобщим в мире независимых государств, хотя следует помнить, что наличие шестидесяти пяти или около этого независим^хх государств в период между Первой и Второй мировыми войнами являлось главным образом европейским и американским феноменом, поскольку в это же 124 «Эпоха катастроф»

время треть населения земного шара жила при колониальном господстве. Единственными государствами, где в период с 1919 no I947 год не проводились вообще никакие выборы, были изолированные и политически отсталые Эфиопия, Монголия, Непал, Саудовская Аравия и Йемен. Еще в пяти государствах за этот период выборы проводились только один раз, что тоже не говорит об их большой приверженности либеральной демократии. Этими государствами являлись Афганистан, Китай времен Гоминьдана, Гватемала, Парагвай и Таиланд, тогда называвшийся Сиамом. Однако существование выборов само по себе уже было свидетельством проникновения в эти государства либеральных политических идей, хотя бы теоретически. Не стоит, однако, думать, что существование выборов или частые сроки их проведения доказывают наличие демократического государства. Ни Иран, в котором с 1930 года выборы проводились шесть раз, ни Ирак, где за этот период выборы проводились трижды, даже в те времена не могли считаться оплотами демократии.

Тем не менее демократические режимы в тот период встречались достаточно часто. Однако в течение двадцати лет, начиная с «похода на Рим» Муссолини и до наивысшей точки успеха «держав оси» во Второй мировой войне, продолжалось все более катастрофическое отступление от либеральных политических институтов.