Эпоха Красной Звезды

Срываюсь на бег и в последний момент успеваю предотвратить конфликт, обняв шатающуюся Веру за талию и лишив ее возможности добраться до Саши, чтобы закатить скандал.

— Девчонки, нам пора потанцевать! — весело кричу я, и добавляю тихо на ушко Вере — А кому-то уже хватит пить.

Решительно забираю фужер из ее рук и передаю Ладе. А потом, не давая Вере опомниться, вытаскиваю на площадку перед домом, выложенную плиткой. К нам быстро присоединяются другие пары, и Верина выходка остается практически незамеченной коллегами. Начинает играть «моя» «I just call to say I love you», все весело переговариваются, на нас никто не смотрит. Пытаюсь утихомирить ревнивицу, но успокаивать подвыпившую женщину, да еще и разозленную мнимой изменой — бесполезный труд, она даже не собирается замолкать.

— Какая же ты сволочь! Ни одной юбки не пропустишь.

— А можно для начала все эти юбки перечислить поименно?

— Не делай из меня дуру! Думаешь, я не понимаю, почему вчера две эти швабры сцепились?! Но тебе этих малолеток показалось мало, ты еще и за этой старухой увиваешься.

Я фигею от женской логики: восемнадцать — малолетка, тридцать — уже старуха! Интересно, кто тогда наша Роза Афанасьевна? Впрочем, такие женщины уже вне времени. Закатываю глаза к закатному небу, умоляя высшие силы дать мне терпения и сил пережить этот вечер, и не озвереть. Нашла же время для разборок, и было бы вообще из-за чего!

— Верунь, это все твои фантазии, и повода для ссоры я не давал. С Сашей мы говорили о будущем номере, а ко вчерашней драке я вообще никакого отношения не имею.

— Не имеешь?! Да, они все мечтают прибрать тебя к рукам. Сучки!

Эх, к нежным рукам Саши я и сам бы с удовольствием прибрался. Только вот… Постепенно сентиментальная мелодия песни успокаивает Веру, мы прижимаемся друг к другу и начинаем покачиваться в плавном танце. На последних аккордах к нам подходит мама:

— Витюш, прости, что прерываю вас с Верочкой, но там Татьяна Леонидовна собирается уезжать, надо бы с ней попрощаться.

Я не очень умело изображаю огорчение, целую Верину руку и …с радостью сбегаю от тягостного разговора. Терпеть не могу бабские разборки, тем более пьяные. Львова и правда уже уезжает. Мальчишки висят на ней, уговаривая задержаться у нас еще хоть на часочек, но их строгая маман непреклонна. Шашлыки съедены, чай с порожными и тортами из Праги выпит, участок и дом мальчишками тоже обследованы. Программа пребывания в гостях выполнена полностью. А с Лехой и ребятами — тяжами они успели так задружиться, что теперь обещают нагрянуть и к нам в студию. Что-то я уже побаиваюсь энтузиазма этих юных «львят». Но родительницу свою они слушаются беспрекословно и в машину загружаются моментально. Долго машут нам рукой, пока автомобиль не сворачивает за угол. Потом вслед за семейством Львовых собираются уезжать Роза Афанасьевна с Полиной Матвеевной, и что уж совсем для меня неожиданно — моя мама. Все ее объяснения, про дела в городе, шиты белыми нитками — знаю я имя и фамилию этого неотложного «дела»! Но молчу. За счастливые мамины глаза я многое могу простить, даже ему. Просто интересно, как долго они еще в партизан играть будут. Впрочем, проживать под одной крышей с Веверсом я точно пока не готов — пугает меня этот генерал не по-детски.

Короче, нас с Лехой оставили в доме одних — мама собирается заночевать в городе, дед махнул на дачу, он отдается рыбалке с юношеской страстью. Этим грех не воспользоваться. На улице становится прохладно, и мы перемещаемся в дом, веселье вспыхивает с новой силой. Музыка, танцы, споры о творчестве разных групп. В понедельник в Ленинграде начинаются гастроли Элтона Джона. Наши музыканты бросаются наперебой обсуждать творчество Элтона. Я их пиетета перед этим персонажем не разделяю, мне вообще не понятно, за какие заслуги этого голубка пригласили в Союз, и чей это выбор. У кого в ЦК такой тонкий вкус, что изо всех мировых знаменитостей были выбраны Bony’M и он? Почему не кто-то другой? Больше достойных не нашлось?