Эпоха мертворожденных

В расчетах «ПТУР» еще круче. Там что пусковая с прицелом, что транспортно-пусковой контейнер с ракетой, каждый вьюк — под тридцать. Зато с запоминанием дистанций без вопросов — у них, изначально, свой лазерный дальномер — в самом комплексе.

Расчеты двух «Утесов» и пары «АГСов» тихо лежат пластом. Жихарю деваться особо некуда: на двадцать человек — четыре расчета тяжелого вооружения, которое надо будет очень быстро выставлять на неподготовленные позиции и еще быстрее с них убирать — при смене огневых. Гранатометы взяли сами командиры — Деду и Юре по «двадцать седьмому», а «двадцать девятый», само собой — Мыколе Бугаю.

Плюс под сотню «Мух»[71] в отряде. Тоже возьмем — для легкой бронетехники, да и так, «шоб — було». Не отказываться же, коль дают. Чуток «Таволг» и «Вампиров» надо будет на отход оставить. Вот пусть «МТЛБшки»,[72] БТРы, грузовики и прочие жестянки «Мухами» палят.

Под занавес, когда языки на плечи вывалили, приехал Буслаев. Вышел из машины такой радостный, словно у Колодия очередной сабантуй намечается.

— Аркадьич! Шо ж ты, изверг, творишь?! Богданыч тут докладывает: ночь — копали, день — у депо убиваются! — По глазам видно, просто светится счастьем мужик Ну, еще бы! Кадровик свое, родное увидел — маневры! Любят они солдата до одури на пот изводить. Но и правы, однозначно — не поспоришь.

— Так, Дмитрий Иванович, известное дело: тяжело в ученье — меньше хоронить.

— Та-да! Та-да! — Сияния в глазах прибавилось. Еще один «ПТУР» с расчетом попросить под настроение, что ли?

— Ты что в меня рылом целишься? Еще что-то отодрать от бригады решил?! Хуюшки тебе, деточка! Вообще, щеглы, обнаглели… У меня самого столько нет, сколько вы нахапали!

— Иваныч, ну нельзя же, право, быть таким проницательным. И потом, подумаешь — «ПТУРом» больше, «ПТУРом» меньше…

— Забудь! Даже не думай! Не обсуждается — в принципе! И вообще — не зли меня, Деркулов!

— Да шучу я, Иваныч, шучу!

— Знаю я ваши шуточки… Богданыч ноет. Этому — все мало! мало! Мне — что делать? — Он потянулся во всю недетскую ширь груди… — Тебе просто. Либо врезал, либо лег. В обоих случаях спросу нет. На мое место встань.

— Очень добрый расклад. Хорошо, что пацаны не слышат.

— Ладно… Ты — обидься еще!

— Да ну вас! Щеки дуть, понятное дело, себе дороже.

— Вот-вот. Здраво мыслишь. Что запланировал?

— Сейчас заканчиваем. Едим и отбой. Пусть часа три-четыре поспят. Потом на позиции… Ебаный мергель, сука! Достал, сил нет. Ничего не успеваем.

— Надо — успеть!

— Ха! Еще бы…

Видимо, мои бойцы смирились с мыслью, что откопать придется все по плану — до последней норы, а может, просто — втянулись. За пару часов закончили ниши укрытия и принялись за ячейки боеприпасов. Людей на позициях тоже прибавилось — орлы Жихарева и Кобеняка пришли на подмогу.

В двадцать три сорок пять приехал какой-то огромный, облепленный навесным оборудованием стальной жук саперов, из которого быстро выскочил весельчак капитан. Следом своим ходом подтянулась пара увешанных мешками и лопатами взводов.

— Тебя как по батюшке, Петренко?

— Да Леха я.

— Кирилл…

Он, привычно просияв, пожал протянутую руку:

— Командуй, что делаем.

— Вот Дед через пару минут расскажет…

Передерий ушел с каким-то офицером рыть ямы и закладывать фугасы, а капитан двинул на мой КПП.

— Подожди, командир. У тебя — что, люди на позициях?

— Где ж им еще быть?! Конечно. Копать еще — до утра…

— Нормально! А как я буду поля ставить?

— До позиций, от дороги, в среднем по сто пятьдесят метров — из расчета на дальность прямого гранатометного выстрела. Ну и по промоинам как раз получилось. Ты же вроде на семьдесят-восемьдесят всего отстреливаешь.

— Да, конечно! Сама капсула — знаешь, как летает? Потом, не забывай, «бабочка» такая зараза — не просчитать, как ветерком поднять может. Если кому-то из твоих на хребтину свалится, ты мне что, потом ноги отрубишь?

— Ну, прямо — отрубишь… пару кругов по твоему же полю и — свободен!

— Не пойдет! На время постановки противопехотных полей — всех убрать.

Даже не стал спорить. На кой?! И так успеваем. Час-полтора народ с удовольствием покурит и покемарит.

— Уговорил… — Развернувшись в сторону, позвал: — Педаля! — Как только тот перепуганно появился, поставил задачу: — Трассером! Кобеняка и Жихаря — сюда. Если рядом будет Ильяс — тоже. Бегом и тихо!

Капитан спустился в окоп пониже и, угостив меня дорогущим «Владимиром», закурил.

— Ты сам — откуда?

Леха засмеялся:

— У Буслаева спроси. Он — знает!

— Понятно. Из Кологрива, значит. — Петренко соли не уловил и, неопределенно пожав плечами, тут же переключился:

— Послушай, Кирилл! Прапор твой и есть тот самый знаменитый Денатурат, который суперзаряд в Лисичанске рванул?

— Так точно. Он! Только не Денатурат, а Денатуратыч, и то, когда отгребает у меня за что-то или достанет сверх меры. Так он — Дед. Или — Григорьич. Вообще у нас его любят. И на занудство с приколами уже давно никто особо не смотрит… — Глянул на капитана, дай думаю — разок кусну: — Передерий самый настоящий, классический ебанатор, как и все истые спецы — особенно инженерно-саперного профиля!