Эпоха мертворожденных

— Под Антрацитом развернут дивизион С-300.[94] Воздух перекрыт зонтиком над всей Восточной Малороссией и подконтрольными войскам Конфедерации территориями Республики Донбасс. Они уже поработали сегодня. Но я тебе этого — не говорил.

— Ни хрена себе! Откуда?

— Ты ж куришь с Военсоветом? К ним!

— А-а-а, ладно! Давай Колоду.

— Есть, Террикон…

Богданыч о произошедшем знал ровно столько же, сколько и я. Условились пока действовать по обстоятельствам. Моя группа остается на базе и прикрывает правый фланг поселка и станции.

Ночь прошла спокойно. Связаться со Стасом не получалось. Якобы понаехало шишек и, при представительном посредничестве, шли переговоры высоких сторон. На фронте традиционно все эти дипломатические потуги откровенно презирали, тем паче что любые их пункты и сами договоренности в целом использовались лишь как технические паузы и, при первой необходимости, немилосердно нарушались и фашиками, и нами.

СОРовцы пока активности не проявляли. Помимо выдвинутых секретов мы перекрылись минами — за ночь Передерий поколдовал на нескольких стремных участках. Двинутся — услышим. Под утро перехватил возвратившегося Деда.

— Григорьич, дорогой. На АТП походный крематорий дотлевает… Ты можешь вокруг него сюрпризов натыкать, так, аккуратненько, чтоб реально отбить желание в кострище покопаться — «Охоты» там пару комплектов, например?

— Как два пальца обоссать, Аркадьич. Сделаю…

— Юр! Сходи с Дедом. — Жихарь мотнул головой присевшим было архаровцам: «Пошли!»

Костя, дождавшись, пока народ отошел на приличное расстояние, прокомментировал:

— У моей, дома, кошка… так та тоже, как насрет — закапывает. Возле своей ванночки прямо по чистому кафелю елозит. Гребля академическая! Только толку-то?

Начинается вторая серия… Ну за что мне это?!

— Костик, я не то чтобы прячу… Время бы оттянуть — не более того.

— Смысл?

— По СМИ массированно освещается разгром под Сутоганом. Пусть это переварят. И — запомнят! А про наши художества и так трубят сутки напролет. Эпизодом больше — делов…

— Хе… Ты, Деркулов, смотрю, по-прежнему своей пропагандой мыслишь.

— Как ты — Уставом! Вторая кожа, однако.

— Да не скажи. Не… я — все, налазился. Достало. Вернусь: рапорт, пенсион — «честь имею»!

— Ага, поверил…

— Серьезно, Кирилл Аркадьевич! Мне уж годков… — вдруг засмеялся, оттаял не иначе. — Не так, как тебе, но и дальше — край. Знаешь ведь, как бывает: снял портупею — рассыпался!

— Да-да… — просто смешно от святой уверенности моей спецуры… — Так, брат, и будет — крест на пузе, два на лбу! Какая, говоришь, у тебя командировка — пятая? Тоды запомни… Война, не эта — а любая — она девка с перцем, с характером: капризная и ревнивая до беспамятства. И что самое обидное: у нее Судьба в сводных сестрах ходит. Понимаешь? Кого война привечает, кто с ней сжился — в сердце принял, тех она уже никогда не отпустит. Самым непостижимым образом извернется, переиграет всю жизнь твою по-своему, но, один черт, к себе приберет. Грубо говоря — баба она! Памятливая и преданная. И как ты ни гонорись и ни брыкайся, а коль полюбили вы друг дружку, то еще встретитесь непременно. Поверь мне. Никуда ты, паря, от стези своей не денешься! Доля у тебя такая. Потому что прет тебя — от войны. И не дури себя, лады?

С рассветом со стороны Лотиковского направления послышался гул тяжелой техники. Вскоре Колодий засек беспилотники. К полудню посыпались первые снаряды: быстренько расколошматив АТП, гаубицы принялись утюжить нас — срыли остатки зданий и принялись методично перепахивать территорию.

Минометы Штейнберга, вкупе с командой Гирмана, я еще по потемкам вывел за поселок Мы же, разделившись остатками отряда надвое, отсиживались на самых дальних окраинах базы — в бункерах растворобетонного узла и ливневках нижней железнодорожной насыпи.

Молотили долго. Наконец, угомонившись, без малейшего передыху переключились на Родаково. Начали, понятно, со станции. Это чем же им снаряды подвозят, неужто отдельную ж/д ветку проложили?

Погода окончательно испортилась, и к непрерывной, изменчивой мороси — то дождь, то крупа — добавился непроглядный туман. И хорошо, и плохо. Втихаря могут и вырезать, к едрене фене, но и встретить можно, как давеча нам удалось — мало не покажется. По затишью я снова выдвинул вперед секреты — за гостями присматривать, да вот только никто пока не появляется.

Связь за этот день теряли раз несколько. Костик со своими абреками, казалось, больше боялся промокнуть, чем попасть под снаряд. Вот уж где кони безбашенные.

К вечеру, перевалив через Луганку, моторизированная группа СОРа встала у микроскопического Суходола — перекрыли нам выход на Бахмутку. Зимогорье, получается, или — сдано, или — отрезано. Со стороны Штейнберга тоже движение. По учебнику охватывают. Да только мы не боимся…