Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти

Отрочество как жизненный этап было официально «открыто» в Соединенных Штатах в 1904 году Дж. Стэнли Холлом, и уже тогда Холл, первый доктор психологии в стране, связал проблемы молодежи с быстро меняющимся контекстом «нашей урбанизированной тепличной жизни, которая заставляет все созревать раньше срока»[1153]. На дворе стоял 1904 год, но, по его наблюдениям, отрочество – это период сильнейшей ориентации на сверстников: «Некоторые, какое-то время, словно бы не имеют внутренних ресурсов, и унизительно зависят в своем счастье от своих друзей»[1154]. Он также указал на потенциальную возможность проявлений жестокости в группе сверстников, явление, которое современные психологи называют «абьюзивными отношениями». Десятилетия спустя психолог Эрик Эриксон, многое сделавший для объяснения подростков XX века, как известно, охарактеризовал центральную проблему подросткового возраста как «формирование идентичности». Эриксон подчеркивал трудный путь подростков по конструированию связной идентичности из взаимного «единства» подростковой клики. Он описал «нормативный кризис», когда фундаментальные вопросы «добра» и «зла» требуют привлечения внутренних ресурсов, связанных с «самоанализом» и «личным экспериментом». Здоровое разрешение этого конфликта между своим «я» и другими людьми приводит к формированию прочного чувства идентичности[1155].

Сегодня большинство психологов сходятся во мнении, что выросшая продолжительность жизни в сочетании с проблемами информационного общества еще больше удлинили промежуток времени между детством и взрослостью. Многие, чтобы обозначить годы между восемнадцатью и ближе к тридцати как новую жизненную стадию, остановились на понятии «формирующейся взрослости» (emerging adulthood) – для XXI века это то же самое, чем был подростковый возраст для XX века[1156]. И хотя современные исследователи используют разнообразные методы и парадигмы, большинство из них согласны с тем, что основной проблемой формирующейся взрослости остается дифференциация «я» от «других»[1157].

Существует широкий консенсус в отношении того, что наши более продолжительные жизни часто требуют от нас снова и снова возвращаться к ключевым вопросам идентичности, но исследователи согласны с тем, что психологический успех в период формирующейся взрослости зависит от хотя бы частичного разрешения проблем идентичности в качестве основы для перехода к полной зрелости. Как пишет один из исследователей: «Главная задача формирующейся взрослости – стать автором своей собственной жизни»[1158]. Кому из нас не знаком этот вызов? Экзистенциальная проблема одна и та же, это источник преемственности, связывающей поколения. Что изменилось, так это обстоятельства, в которых молодым людям сегодня приходится решать эту проблему.

III. Доказательства существования

Ранняя взрослость – это «эпицентр» борьбы за «автономию в отношениях», которая готовит молодых людей к переходу во взрослую жизнь, как ее характеризуют психологи из Университета Нотр-Дам Дэниел Лэпсли и Райан Вудбери[1159]. Говоря об «автономии в отношениях», они хотят подчеркнуть ту мысль, что автономия не равна упрощенному клише «индивидуализма», не обремененного привязанностью или эмпатией, но вместо этого она устанавливает жизненно важный баланс между культивированием внутренних ресурсов и способностью к близости и человеческим отношениям. Формирующаяся взрослость требует «нелегкого компромисса» для формирования личности, которая отдельна от других, но в то же время связана с ними, и качество этого внутреннего компромисса «дает формирующейся взрослости чувство предвкушения и настоятельности», способствуя успешному переходу во взрослую жизнь[1160].