Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме

С точки зрения пиара все выглядело безупречно. Однако была и обратная сторона медали. «Покидая Ирак и Афганстан, – писала The Washington Post, – США теряют влияние на Ближнем Востоке. И потому так смешно слушать славословия в адрес Обамы, который в действительности преподносит ключи от Багдада Ирану и оставляет Афганистан талибам и стоящим за ними пакистанским спецслужбам»[580]. «Теперь в Гондурасе у нас будет больше войск, чем в Ираке, – отмечала представительница «Чайной партии» Мишель Бахманн. – Ответственность за это решение несет «генерал» Аксельрод (руководитель предвыборного штаба Обамы), для которого существует только одна военная кампания – кампания по переизбранию нынешнего президента, и, чтобы выиграть ее, он готов пожертвовать стратегическими интересами страны»[581].

Конечно, триумфом для Обамы стало окончание ливийской «одиссеи». Несмотря на прогнозы пессимистов о том, что очередная ближневосточная авантюра обернется затяжной войной, союзникам удалось провести молниеносную операцию, в результате которой старинный соперник Запада – Муаммар Каддафи был свергнут с престола и уничтожен.

Поражала также реакция Запада на сцену убийства Каддафи, растерзанного бойцами Переходного совета Ливии 20 октября 2011 года. «Вау», – воскликнула госсекретарь США Хиллари Клинтон, наблюдая за тем, как беснующаяся толпа глумится над трупом полковника. «Мы избавились от бешеного пса!» – ликовали журналисты. Николя Саркози объявил о рождении «новой Ливии», а Обама отметил, что смерть Каддафи станет хорошим уроком для других диктаторов. Однако поскольку Международному суду в Гааге Запад предпочел суд Линча, оставалось лишь развести руками и подивиться цинизму и первобытной жестокости «ближневосточной кампании Аксельрода».

Не очень приятные эмоции вызывала и агрессивная стратегия Вашингтона, нацеленная на устранение ключевых врагов Америки. «Пиратский рейд на территорию Пакистана и самосуд над бен Ладеном, – писала The Guardian, – убийство лидера «Аль-Каиды» на Аравийском полуострове Анвара аль Авлаки вместе с несовершеннолетним сыном – таких шагов не позволял себе даже Джордж Буш-младший при всей его ковбойской напористости и бесцеремонности»[582].

После того как 22 августа 2011 года при поддержке НАТО враждебные полковнику Каддафи племена вошли в Триполи, западную элиту охватила настоящая эйфория. Призывы реализовать ливийский сценарий в Сирии уже не казались многим радикальными, хотя США и Европа все же рассчитывали, что дом Асадов развалится изнутри. Разумеется, не без их помощи. Вслед за Вашингтоном страны ЕС ввели против Сирии жесткие экономические санкции, которые, по словам главы нидерландского МИД Ури Розенталя, «должны были поразить баасистский режим в самое сердце»[583].

Отказавшись покупать сирийскую нефть, европейцы действительно загоняли президента Асада в угол. Ведь 95 % нефтяных поставок из Сирии приходилось на долю ЕС, а экспорт нефти являлся для Дамаска одной из основных статей дохода.

Неслучайно после введения санкций глава сирийского Центробанка Адиб Майалех призвал сирийцев «забыть о пирожных и сесть на черный хлеб».

По сведениям саудовской газеты Asharq Al-Awsat, в некоторых городах духовенство переходило на сторону оппозиции, а солдаты и офицеры-сунниты отказывались стрелять в восставших. Около трети сирийцев выступали против правящего режима (особенно сильны были протестные настроения в городах Хомс и Хама на Евфрате и Пальмире, в южной провинции Дераа и на средиземноморском побережье в Латакии). Правда, столица держалась. Дамаск, по словам очевидцев, производил впечатление сытого, многолюдного, торгового города, который не желает и слышать о раздирающей страну гражданской войне. И хотя выступления в провинции с каждым днем становились все более масштабными, западные лидеры сетовали на то, что в Сирии невозможно создать переходный политический совет наподобие повстанческого правительства в Бенгази, поскольку оппозиция состоит из разрозненных групп, неспособных объединить усилия. Попытки такие, конечно, предпринимались: противники Асада проводили конференции в Нью-Йорке, Анталии и Стамбуле, но создать единый повстанческий центр и выдвинуть лидеров у них не получалось. Например, на Стамбульском съезде оппозиции произошел раскол по этническому признаку: курды покинули зал заседаний в знак протеста против предложения сохранить слово «арабский» в названии государства.

Пример Ливии настораживал сирийцев, которые проводили массовые демонстрации в поддержку правящего режима. Однако вооруженная сирийская оппозиция, ключевую роль в которой играли местные «Братья-мусульмане», рассчитывала все же повторить успех повстанцев, сражавшихся с Каддафи. В стране появилась повстанческая армия, во главе которой встал бывший полковник ВВС Рияд Муса Асад. Он планировал создать в горах на севере Сирии «освобожденную территорию», ударить оттуда по правительственным войскам и свергнуть своего тезку – президента Башара Асада.