Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме

Когда «арабская весна» только началась, многие утверждали, что за революционными выступлениями стоят Соединенные Штаты. Кто-то настаивал, что в Вашингтоне решились наконец воплотить в жизнь проект Большого Ближнего Востока, разработанный еще неоконами, кто-то объяснял действия Америки с помощью новомодной теории «управляемого хаоса». Но мало кому приходило в голову, что в действительности американские политики системой не управляют, а лишь пытаются удержаться в раскачивающейся на волнах лодке. Идеология арабского национализма была обречена, и у США просто не оставалось выбора: уж лучше сделать ставку на популярных в народе исламистов, чем поддерживать светских правителей, которые вызывают у подданных аллергию. Понятно, что о вестернизации тогда можно было забыть, но зато сохранялся шанс выстроить корректные отношения с новыми правителями.

Первые выводы об итогах «арабской весны» западные политологи стали делать после провального выступления светских партий на выборах в Национальный учредительный совет Туниса 23 октября 2011 года. Именно с тунисских выступлений на Ближнем Востоке началась революционная лихорадка. И хотя традиционно Тунис считался самой светской и европеизированной страной региона, 40 % избирателей отдали здесь свои голоса исламистской партии «Ан-Нахда» («Возрождение»). В эпоху правления президента Зина Бен Али эта партия находилась под запретом, однако после «жасминовой революции» ее отец-основатель мусульманский проповедник Рашид Ганнуши с триумфом вернулся на родину из Лондона, где он находился в изгнании более 20 лет.

На Западе тут же стали вспоминать, как в 1979 году после свержения шаха в Иран прибыл аятолла Рухолла Хомейни. Но лидер «Ан-Нахды» аналогии с Ираном отвергал, заявляя, что ориентируется на турецкую модель. «Ганнуши, – писала The Independent, – мечтает повторить путь умеренных исламистов Эрдогана, которые, с одной стороны, заигрывают с Европой, а с другой – бросают вызов таким столпам светского государства, как армия и суд»[587]. Конечно, говорили скептики, сейчас «Ан-Нахда» корчит из себя прогрессивное движение. На выборах в столице партию представляла молодая красотка с открытым лицом и макияжем, но года через два исламисты заставят всех женщин носить никкаб и превратят тех политиков, которые отстаивают секулярные ценности, в маргиналов. В феврале 2012 года вторым тревожным звонком для Запада стало назначение лидера исламской Партии справедливости и развития Абделилаха Бенкирана премьер-министром Марокко.

Не меньшие опасения вызывали у западных экспертов египетские «Братья-мусульмане», которые смогли одержать триумф на парламентских выборах в январе 2012 года. Офицеры, управлявшие Египтом, были неспособны затормозить спад экономики и обеспечить национальную безопасность. На площади Тахрир вновь начались массовые демонстрации. «Спасибо вам за помощь, – говорили люди военным, – но теперь возвращайтесь в свои казармы!» Перед зданием МВД в Каире проходили манифестации полицейских, которые требовали снять с командных постов чиновников, связанных с режимом Мубарака. И эксперты утверждали, что забастовка стражей порядка символизирует кризис египетского государства, которое постепенно погружается в анархию.

Высший военный совет, обещавший обеспечить переход страны к демократии, только закручивал гайки. Генералы отказались отменить мубараковский «закон о чрезвычайном положении», согласно которому военные суды имеют право рассматривать дела гражданских лиц (с февральской революции около 12 тыс. человек были арестованы по политическим мотивам). Еще осенью 2011 года египетские остряки распустили слух, что ботинки главы Военного совета фельдмаршала Мохаммеда Хусейна Тантави, оставленные им возле мечети, были украдены, а на их месте прикреплена записка: «Верни нам наши свободы, и мы вернем тебе ботинки». И когда представители властей начали выступать с официальными опровержениями, пытаясь уверить народ в том, что обувь не утеряна, а находится на «высочайших» ногах, стало очевидно, что военные паникуют, совершенно не понимая, как реагировать на выпады толпы, которая всегда их боготворила.

Политологи отмечали, что 24 генерала, вошедшие в Высший военный совет, – были людьми из ближайшего окружения Мубарака. Глава Совета Тантави при прежнем режиме занимал пост министра обороны, и неслучайно его называли в Египте «пуделем фараона». Ведь карьеру этот офицер нубийского происхождения сделал лишь благодаря личной преданности президенту. Египетская армия, которая управляла страной уже более полувека, не была заинтересована в переменах. «Раздутый военный бюджет, ежегодная американская помощь, привилегированное положение в экономике, – писала Le Monde, – все это нравится военным. Они руководят заводами, управляют масштабной сетью коммерческих предприятий, приобретают государственные земли по заниженным ценам, не платят налоги и не отчитываются перед гражданскими структурами»[588].