Эпоха Обамы

Главной надеждой американцев был бывший глава МАГАТЭ Мохаммед эль-Барадеи, который строил из себя отца египетской демократии, выступая перед мятежниками на центральной каирской площади Тахрир. В свое время он основательно измотал американцам нервы, отказываясь принять их подход к иранской ядерной программе, однако, судя по всему, это была попытка самоутвердиться и заработать политические очки на Западе. Как писал журнал The National Review, «Барадеи – типичный неудачник, наивный фантазер, который не обладает политическим чутьем. Такие люди могут свергнуть автократов, как это сделали меньшевики в России, светские реформаторы в Иране и антибатистовские силы на Кубе, но не способны удержать власть. Большинство из них получает пулю в затылок уже через несколько часов после становления нового режима»[491]. Чего стоило, например, интервью Барадеи Der Spiegel, в котором он бросился на защиту своих новых союзников по антимубараковской коалиции: «Мы не должны демонизировать «Братьев-мусульман», – заявил он. – Они не совершили никаких актов насилия за последние пять десятилетий. Они тоже хотят перемен, и мы обязаны включить их в нашу систему, вместо того чтобы маргинализировать их»[492]. «Братья-мусульмане» посмеивались в усы над идеализмом Барадеи, однако оставались на вторых ролях, предоставляя ему возможность быть лицом революции. Хотя для большинства экспертов по Ближнему Востоку было очевидно, что все это до поры до времени. «Мавр сделает свое дело и уйдет, – писала The Guardian, – а на вершине власти окажутся те люди, которые несколько десятилетий находились в подполье»[493].

Египет на протяжении всего последнего века считался кузницей кадров для глобального исламистского движения. Здесь находился легендарный университет Аль-Азхар, выпускниками которого являлась добрая половина членов «Аль-Каиды». Главный идеолог этой организации Айман аль-Завахири также был египтянином и давно уже объявил свержение режима Мубарака одним из приоритетов. Если, придя к власти, исламисты решатся на конфронтацию с Западом, говорили эксперты, население воспримет это с восторгом. Такие меры, как закрытие Суэцкого канала для иностранных военных кораблей или снятие блокады сектора Газа, могли принести им огромные дивиденды.

Политологи отмечали, что ускоренная исламизация приведет к ослаблению Египта, чем не преминут воспользоваться его соседи, в первую очередь Турция, которая пытается вернуть себе влияние в арабском мире. С другой стороны, Египет был главным торговым парнером Анкары, и его превращение в нестабильное государство, вряд ли обрадовало бы турок. К тому же, согласно теории домино, вслед за Египтом могли полететь другие ближневосточные режимы, в регионе воцарился бы хаос, и геополитические игры главы турецкого МИД Ахмеда Давутоглу показались бы всем бессмысленным фарсом.

11 февраля 2011 года Мубарак отказался от власти, толпа на площади Тахрир ликовала, а западные политики и их новые египетские протеже рассуждали о торжестве демократии. «Народ Египта сказал свое слово, и его голос был услышан[494], – заявил Обама. «Это лучший день моей жизни, – отметил Барадеи, возглавивший либеральную оппозицию. – Страна наконец стала свободной, и можно рассчитывать, что процесс передачи власти будет красивым»[495].

Однако что же произошло в реальности? Власть в Египте перешла к Высшему совету вооруженных сил, который уже на следующий день после отставки Мубарака отменил конституцию и распустил парламент и начал управлять страной. Толпа на площади Тахрир, несмотря на всю ее телегеничность, оказалась лишь второстепенным игроком в той драме, которая разыгрывалась в Египте. Основным же действующим лицом как всегда была армия, управляющая страной с тех самых пор, как полковник Гамаль Абдель Насер осуществил военный переворот, отстранив от власти королевскую династию. Насер построил государство по образу и подобию кемалистской Турции, сделав военных своей главной опорой. И когда Мубарак попытался передать власть по наследству сыну Гамалю это вызвало возмущение армейской верхушки. Гамаль никогда не был профессиональным военным и офицеры восприняли предложение Мубарака как покушение на святая святых египетского режима.