Эпоха Обамы

Некоторое время под давлением американцев Китай занимал выжидательную позицию и старался не инвестировать в Иран. В 2011 году многие китайские компании приостановили работу в ИРИ. Важные для иранцев проекты были «заморожены», что, разумеется, вызвало их недовольство: китайская Национальная Нефтяная Корпорация (CNPC) в течение года дважды получала предупреждения от Тегерана о «срыве сроков строительства объектов».

Но, как только в Пекине убедились, что США не планируют силового вторжения в Иран, сотрудничество возобновилось. Отказавшись от ряда нефтегазовых проектов в Исламской республике, китайцы одновременно увеличили экспорт иранской нефти. За 2011 год он вырос в два с лишним раза по сравнению с 2010 годом. (Китай импортировал около четверти иранской нефти). На какое-то время камнем преткновения в отношениях двух азиатских держав стала проблема банковских платежей, но они смогли разрешить ее, договорившись о переходе в расчетах за нефть на юани.

Похожая ситуация сложилась и в отношениях с Индией. Начиная с февраля 2012 года, в ходе межправительственных консультаций был выработан новый способ взаиморасчетов в индийских рупиях.

Таким образом, санкции в отношении Ирана нанесли ощутимый удар по экономике Запада, причем с самой неожиданной стороны. Как отмечал эксперт Центра «Геоарабика» Александр Кузнецов, «негативные последствия были вызваны не резким повышением цен на нефть – его не произошло. И не дефицитом нефти в Европе. Иранские недопоставки с лихвой компенсировались импортом из той же Ливии. Проблема была в другом: банковская блокада Ирана вела к тому, что доллар постепенно прекращал быть платежным средством за нефть. И это могло стать настоящим кошмаром для финансовой системы США, серьезно ослабленной мировым кризисом. Ведь именно монопольный статус доллара как единственного средства оплаты за энергоносители до сих пор держал американскую валюту на плаву»[622].

Представителей американского крупного бизнеса, конечно, устраивало ослабление Ирана, но не ценой обвала мировой нефтяной торговли. И в этом смысле обращала на себя внимание статья известного политолога, специалиста по ядерному разоружению Кеннета Уолца «Почему Иран должен получить бомбу?», опубликованная в начале июля в авторитетном американском журнале Foreign Affairs.

Уолц рассматривал три возможных сценария развития иранского кризиса. Первый – Исламская республика, ослабленная санкциями и международным давлением, полностью сворачивает ядерную программу. Второй – Иран достигает порогового уровня обогащения урана, который позволяет производить ядерное оружие, но останавливается на этом. И, наконец, третий – тегеранские власти решаются создать атомную бомбу. «Этот сценарий, – писал Уолц, – приведет к самым благоприятным последствиям. Иранская элита будет куда более осмотрительной, начнет тщательней взвешивать риски, а в регионе сложится разумный баланс сил: Исламская республика станет естественным противовесом Израилю, который в настоящий момент обладает на Ближнем Востоке ядерной монополией»[623]. Заметим, что эти слова принадлежали перу не какого-нибудь радикала-антиглобалиста. Это написал признанный теоретик международных отношений, долгие годы сотрудничавший с Госдепартаментом.

«Иран являлся одной из ключевых фигур «большой игры» на Ближнем Востоке, – объяснял Кузнецов, – И неудивительно, говорили эксперты, если последствия иранского кризиса будут прямо противоположны тем, на которые рассчитывали его организаторы. Милитаристы, долго бившие в барабаны войны, могли оказаться у разбитого корыта, а в регионе сложилась бы неожиданная политическая конфигурация»[624]. Политологи вновь заговорили о возможности большой сделки между Тегераном и Вашинтоном. «Если бы США последовательно проводили политику сдерживания Ирана они способствовали бы восстановлению суннитской военной диктатуры в Ираке и вряд ли бы заключили в Афганистане союз с хазарейцами-шиитами против талибов-суннитов, – заявлял профессор лондонского Королевского колледжа Анатоль Ливен. – Так что, интересы Америки вполне могут совпадать с интересами ИРИ. Но радикальные изменения в отношениях Тегерана и Вашингтона возможны лишь в случае чрезвычайных обстоятельств. Если, например, падет нынешний саудовский режим и к власти в Эр-Рияде придет антизападное правительство суннитских экстремистов, Соединенные Штаты будут вынуждены либо уйти с Ближнего Востока, либо создать в регионе новую конфигурацию власти. В этом случае даже израильтяне не станут возражать против сближения Америки с Ираном, понимая, что ваххабитские саудовские правители представляют для них куда более серьезную угрозу, чем тегеранские аятоллы»[625].

КОНЕЦ ДОГОВОРНОГО МАТЧА?