Эпоха Обамы

Противники Обамы с удовлетворением констатировали, что его «магия выдохлась». «Избиратели сыты по горло либеральной повесткой дня. Они устали от пустых трат и чрезмерной опеки, которая исходит сейчас из Вашингтона»[95], – заявил республиканский конгрессмен от штата Вирджиния Эрик Кантор. Республиканцы вспоминали, что в 1993 году губернаторами Вирджинии и Нью-Джерси также были избраны представители их партии, а уже на следующий год ей удалось получить большинство в Палате представителей. «Сейчас мало кто сомневается в том, что демократы потеряют контроль над законодательной властью, – отмечал проректор МГИМО Алексей Богатуров, – однако формула «раздельного правления», когда Конгресс контролирует одна партия, а президентскую администрацию – другая, становится частью американской политической культуры. Обама пришел к власти на волне всеобщего раздражения по поводу республиканцев, сейчас же мы наблюдаем, как барометр постепенно выравнивается, и создаются предпосылки для традиционной уже системы «перекрестного контроля»[96].

Опросы показывали, что к 2010 году процент американцев, которые причисляют себя к консерваторам, вдвое превысил процент граждан, называющих себя либералами. Тем не менее рейтинг республиканской партии оставался на прежнем уровне. Чтобы исправить положение, партийные лидеры предлагали взаимоисключающие рецепты. Одни настаивали на том, что Великая старая партия должна двигаться к центру, чтобы привлечь на свою сторону умеренных и независимых избирателей, другие, напротив, считали, что не следует поступаться принципами «чистого консерватизма».

Иллюстрацией противоречий, раздиравших республиканскую партию стали выборы конгрессмена от 23-го округа Нью-Йорка, которые проходили в ноябре 2009 года. Партийное руководство выдвинуло своим кандидатом Диди Скоззафаву, выступавшую за государственное финансирование абортов, однополые браки и отмену тайного голосования по вопросу о создании профсоюзных организаций. Однако такие республиканские звезды, как бывший губернатор Аляски Сара Пейлин и экс-сенатор Теннеси, голливудский актер Фред Томпсон поддержали кандидата от консервативной партии Нью-Йорка Дага Хоффмана, который, по их словам, «отстаивал свои идеалы, не пытаясь подыгрывать демократам и независимым избирателям». В результате Скоззафава отказалась от участия в гонке, и в округе, который уже более столетия посылает в Палату представителей республиканцев, победу одержал демократический кандидат Билл Оуэнс. «Потеря 23-го округа должна послужить уроком для твердолобых республиканцев, которые отказываются модернизировать партию, – отмечал обозреватель Newsweek Эндрю Романо. – Им давно пора признать, что рассчитывать на победу сейчас могут лишь такие умеренные кандидаты, как Крис Кристи или порвавший с республиканской партией центрист Майкл Блумберг»[97]. Однако при поддержке консервативных активистов правое крыло республиканцев рассчитывало отстоять свои взгляды на развитие партии.

Бесспорным лидером «правых» на тот момент считалась Сара Пейлин, которая, по словам экспертов, расчитывала принять участие в президентской гонке 2012 года. Однако, как отмечал журнал The American Thinker, «демонстрировать настоящего кандидата было бы для республиканцев политическим самоубийством. Они еще очень долго будут пудрить всем мозги, и даже на следующих президентских выборах, скорее всего, выставят непроходную фигуру – мальчика для битья вроде Джона Керри (соперник Джорджа Буша на выборах 2004 года)»[98].

После того как Обама одержал триумфальную победу на президентских выборах, эксперты поспешили провозгласить смерть консерватизма, полагая, что американское общество переживает «тектонический сдвиг влево». Бывший политтехнолог Клинтона луизианец Джеймс Карвилл утверждал, что демократы укрепились у власти на четыре десятилетия, и даже выпустил книгу под названием «Еще 40 лет»[99].

Однако, получив, казалось бы, безграничную власть, воспользоваться ею демократы не сумели. «Партия, контролирующая обе палаты, – писал весной 2010 года журнал The Foreign Policy, – смогла протолкнуть через конгресс лишь спорную реформу здравоохранения. Власть, как это ни парадоксально, принадлежит партии меньшинства, которая постоянно загоняет в угол робкое неповоротливое большинство»[100].