Эпоха Обамы

Оптимисты в команде Обамы не теряли надежды привлечь на свою сторону умеренных республиканцев, наряду с иммиграционной амнистией предусмотрев в законопроекте жесткий пограничный режим. Таким образом, предлагаемая реформа, фактически, должна была стать повторением провалившейся в конгрессе бушевской инициативы 2006 года. «Джорджа Буша-младшего, который, до того как прийти в Белый дом, был губернатором Техаса, многие называли «первым мексиканским президентом США», – отмечала The Washington Post, – и в случае успеха иммиграционной реформы Барак Обама вполне может претендовать на звание его преемника»[112].

Однако скептики, такие, как глава аппарата Белого дома Рам Эммануэль, пытались убедить Обаму в том, что проведение иммиграционной реформы окончательно похоронит шансы демократов на успех на промежуточных выборах в конгресс, которые должны были состояться осенью 2010 года.

И хотя в 2008 году Обама не раз обещал провести амнистию нелегалов (и это принесло ему поддержку лидеров испаноязычной общины), через полтора года в обращении к нации он был настроен уже несколько иначе. Призывы укреплять охрану границ и пресекать нарушение законов заставили многих комментаторов заговорить о том, что вместо либерализации иммиграционной политики новая администрация пойдет на ее ужесточение. The Daily News даже опубликовала статью «Иммиграционная реформа скончалась», в которой слова президента были названы «эпитафией» на могиле реформы. Обещание Обамы следить за тем, чтобы иммигранты, играющие по правилам, могли вносить свой вклад в американскую экономику, эксперты не восприняли всерьез, сравнив его с «костью, брошенной голодным псам»[113].

Отсутствие значимых успехов вынуждало демократов строить свою предвыборную кампанию на критике оппонентов. Они постоянно указывали, что вынуждены «платить по векселям, оставленным администрацией Буша», и утверждали, что республиканцы блокируют работу конгресса. Обама, который во время предвыборной кампании 2008 года призывал к межпартийному единству, на этот раз не скрывал своего негативного отношения к Великой старой партии. «Если я сказал бы, что небо голубое, они бы отрицали это, если я сказал бы, что рыба живет в океане, они попытались бы это опровергнуть, – заявил американский президент, выступая на митинге в Милуоки. – Эти парни идут на выборы с лозунгом «Нет, мы не можем» и надеются одержать победу»[114].

«Многие сравнивают нынешнюю ситуацию с 1994 годом, когда республиканцам удалось переиграть администрацию Клинтона, завоевав большинство в обеих палатах конгресса, – писал профессор Висконсинского университета Джон Колеман. – Однако есть и противоположный пример: на промежуточных выборах 1982 года, несмотря на все пессимистические прогнозы, команда Рейгана сумела сохранить преимущество республиканцев в законодательном корпусе»[115].

Отказавшись от компромисса с умеренными республиканцами, Обама рассчитывал на поддержку либерального электората, продолжая проводить «новый курс», который подразумевал масштабные государственные затраты. По примеру Франклина Рузвельта он предлагал решить проблему безработицы, вкладывая средства в строительство железных дорог, автомагистралей и мостов. Кроме того, он планировал выделить около 100 млрд. долларов на научные исследования и развитие высоких технологий.

Под впечатлением от провалов демократических кандидатов в губернаторы, которых активно поддерживал Обама, рядовые конгрессмены-демократы стали шарахаться от президента, опасаясь лишний раз появиться с ним на публике. «В результате, – писала The New York Times – партия отказывается сформулировать общую предвыборную стратегию, рассчитывая, что в каждом избирательном округе будет вестись своя кампания. Стоит оговориться, что такой подход привел к поражению республиканской партии на выборах 2006 года, ведь победить в 435 стычках намного сложнее, чем дать одно генеральное сражение»[116].

Серьезным просчетом политтехнологов Обамы стало его заявление о том, что строительство мусульманского культурного центра в Нижнем Манхэттене, неподалеку от места, где стояли башни-близнецы, не противоречит законам США. «Такая позиция непопулярна в американском обществе, – отмечал редактор вашингтонского бюро журнала Time Майкл Даффи, – и президент льет воду на мельницу евангелистов, обвиняющих его в секуляризме, безбожии и тайных симпатиях к исламу»[117].

Ошибки правящей партии, казалось бы, должны были придать республиканцам уверенности в собственных силах. Однако, как это ни удивительно, Великая старая партия оставалась не в лучшей форме. Представители партийного истеблишмента все чаще сталкивались с правыми радикалами – организаторами чаепитий, отстаивающими принципы «чистого консерватизма».