Эпоха Обамы

Нарастали разногласия и в области экономики, что вынуждало экспертов признать проект «Киамерики» наивной утопией (хотя его автор Нил Фергюссон продолжал отстаивать «этот не очень счастливый брак главного мирового заемщика и главного кредитора»[261]). Как заявил Обама на питсбургском саммите «двадцатки» 25 сентября 2009 года, «для того чтобы избавить мир от экономического похмелья, необходимо решить проблему глобального финансового дисбаланса»[262]. Заниженный курс юаня, говорили американцы, приводит к тому, что Китай заваливает США своей дешевой продукцией. Экономист Пол Кругман, например, отмечал, что «китайский меркантилизм обходится Америке в 1,5 млн рабочих мест»[263]. В Белом доме Пекин все чаще называли «валютным спекулянтом, спровоцировавшим кризис».

Китайцы в ответ продолжали обвинять Америку в протекционисткой политике. Правда, выступая перед сенаторами-демократами в начале 2010 года, Обама отверг эти обвинения, пообещав «не закрывать двери для китайских товаров, одновременно продвигая американскую продукцию в Китае и превратив его в главный рынок сбыта для США»[264]. Но, как отмечали эксперты, достигнуть столь амбициозной цели он мог лишь в том случае, если Пекин откажется от заниженного курса своей валюты.

Как бы то ни было, по признанию его советников, Обама был убежден, что с того момента, как он был избран президентом, «КНР только и делает, что бьет его по зубам». И неудивительно, что после года молчания в начале 2010 года он решился, наконец, снять табу с темы прав человека в Китае. Многие члены Демократической партии США готовы были терпеть заигрывания с Пекином лишь потому, что надеялись на его помощь в борьбе с климатическими изменениями и преодолении финансового кризиса. Когда же китайцы прокатили американский проект на копенгагенском саммите и отказались пересмотреть валютную политику, у китаефилов в Белом доме исчезли последние аргументы в пользу сотрудничества с Поднебесной. Политики в Вашингтоне стали открыто выражать возмущение холодным приемом, оказанным Обаме в ноябре 2009 года, насильственной репатриацией уйгуров, бежавших в Камбоджу и казнью британского гражданина, страдающего психическим расстройством.

Президент Обама решил исправить собственную ошибку, приняв в Белом доме Далай-ламу, что, естественно, вызвало негативную реакцию в Пекине, где тибетский духовный лидер по-прежнему считался «предводителем сепаратистской клики». Однако китайцы не остались в долгу. Им удалось вывести Обаму из себя, приговорив к 11 годам тюремного заключения Лю Сяобо – автора манифеста в защиту демократии, за которого просил американский президент во время своего визита в КНР. В конце года западные страны подготовили достойный ответ, присудив Лю Сяобо Нобелевскую премию мира.

Правда, как говорил экс-председатель КНР Цзян Цзэминь, «китайцы никогда не уступают давлению со стороны иностранных держав. Это один из основных философских принципов Поднебесной»[265]. И давление по вопросу о правах человека, по мнению экспертов, могло лишь разозлить Пекин и сделать его менее уступчивым в других вопросах. «Это только американцы ведут переговоры по десяти различным темам так, будто они не связаны между собой, китайцы же привыкли составлять общий план игры, – писал профессор Гарварда Нил Фергюссон, – И если партнеры угрожают их ферзю, они постараются защитить его, поставив шах. В США не понимают этого и торопятся завершить партию. Китайцы выдержанны и терпеливы. Они не обращают внимания на то, как тикают часы. Ведь время для них измеряется тысячелетиями». В этой связи можно вспомнить один забавный эпизод из недавнего прошлого, когда на вопрос французского дипломата о влиянии Великой революции 1789 года на развитие Китая Дэн Сяопин ответил: «Пока еще слишком рано делать выводы»[266].

Крупный скандал разгорелся и после того, как китайские хакеры попытались взломать код поисковика Google.cn. и проникнуть в электронные почтовые ящики правозащитников. Представители Google пригрозили покинуть китайский рынок, если Пекин не прекратит попытки цензуры, а Хиллари Клинтон как и в годы президентства своего мужа обрушилась с критикой на КНР, заявив, что мир разделяет «информационный занавес»[267]. Правда, скептики утверждали, что корпорация Google, которая считалась одним из основных финансовых доноров Демократической партии, просто подыграла администрации Обамы, разочарованной в китайских партнерах, которые не желают изменяться по западным рецептам. К тому же «принципиальная» позиция Google предоставляла этой компании преимущества в конкурентной борьбе с китайским поисковиком Baidu.