Эпоха Обамы

Одновременно с разговорами о выводе войск западные страны признали, что пытаются навести мосты со своим главным противником – талибами. О том, что они ведут «предварительные переговоры» с лидерами движения Талибан, впервые сообщили британцы, а затем эту информацию подтвердил уходящий со своего поста глава Пентагона Роберт Гейтс. Неоконов и идеалистов, рассуждающих о построении демократии в Афганистане, такие признания повергли в шок. «Неужели нынешняя администрация, – вопрошал обозреватель The Washington Post Чарльз Краутхаммер, – готова заключить сделку с дьяволом? Может ли Обама так далеко зайти в своем цинизме?»[340]

Конечно, благородное негодование Краутхаммера выглядело несколько наигранно. Слухи о переговорах с талибами появились уже в начале 2010 года. А после уничтожения в мае 2011 года бен Ладена только ленивый не рассуждал о необходимости «перевести борьбу с Талибаном в легальное политическое поле». «Западным странам, – писал в середине мая The Economist, – следует понять наконец, что чуда не произойдет и послевоенный Афганистан не превратится в азиатскую Швейцарию. А значит, пора уже вести диалог с теми силами, которые будут обладать реальной властью после ухода коалиционных войск. В движении Талибан есть, конечно, кровожадные бандиты и религиозные фанатики, но есть и мирные племенные старейшины, которые отстаивают консервативные социальные нормы пуштунского этноса. И американцы, уже десять лет использующие их родовые владения как площадку для барбекю, должны научиться уважать местные обычаи и привлечь пуштунских лидеров к обустройству государства, которое в противном случае погрузится в бесконечную гражданскую войну»[341].

«Талибы, по сути дела, мало чем отличаются от других афганских полевых командиров, – отмечали многие специалисты по Афганистану, – и администрация Обамы научилась наконец видеть разницу между вождями повстанцев, отражающими интересы афганских племен, и боевиками «Аль-Каиды», нацеленными на глобальный джихад». Не случайно еще в конце 2010 года чиновники и дипломаты США поддержали требование президента Афганистана Хамида Карзая о смягчении санкций для лидеров Талибана. В итоге Вашингтону удалось протолкнуть в Совбезе ООН резолюцию, согласно которой санкции в отношении боевиков «Аль-Каиды» и Талибана были разделены, а имена многих талибов вычеркнуты из черного списка террористов. Конечно в первую очередь это коснулось тех лидеров движения, которые не исключают возможности «национального примирения» и готовы играть роль посредников на переговорах с американцами. Однако наблюдателей поразило, что в число талибов, получивших индульгенцию, попали такие одиозные деятели, как Мохаммед Каламуддин, который в талибском правительстве муллы Омара занимал пост главы религиозной полиции и прославился карательными рейдами против афганцев, не соблюдающих нормы шариата.

Как бы то ни было, американцы были убеждены, что снятие санкций позволит вождям «Талибана» беспрепятственно выезжать за границу и принимать участие в переговорах. Потенциальных посредников было хоть отбавляй: свои услуги предлагали Турция, Туркмения, Катар, Саудовская Аравия и Германия. И становилось очевидно, что если талибы перестанут скрываться, западные страны смогут избежать таких досадных недоразумений, как прошедшая в 2010 году встреча британских и афганских представителей с мнимым муллой Ахтаром Мохаммедом Мансуром, который оказался обыкновенным торговцем из Кветты. Что касается условий, которые выдвигали Соединенные Штаты, в исследовании аналитического центра Stratfor говорилось, что «Америка, на самом деле, не собирается уходить из Афганистана и заявления Обамы не более чем блеф»[342]. Политологи отмечали, что США планируют договориться с талибами о примирении и разместить крупные военные базы на севере страны неподалеку от китайских границ».

Вопрос был только в том, нужны ли переговоры лидерам «Талибана». Ведь как уже говорилось, движение контролировало большую часть Афганистана и практически во всех провинциях страны, прежде всего, на юге имело свои теневые правительства. Нуристан, например, после вывода коалиционных войск, фактически превратился в талибскую республику.

В провинции правил «теневой губернатор» Талибана Джамиль Рахман, были введены законы шариата, местные власти бежали, а над столицей Паруна взвился белый флаг Исламского эмирата. Главный «смотрящий» талибов в Кунаре Кари Зиаур Рахман предсказывал западным союзникам «позорное поражение», отмечая, что все крупные выступления в стране зарождались именно в Кунарском ущелье. «Происходящее в приграничных с Пакистаном провинциях, – отмечал журнал The National Interest, – это генеральная репетиция того, что ожидает Афганистан после ухода НАТО»[343].

В этом смысле было очень показательно, что никакие переговоры не помешали талибам летом 2011 года начать свое традиционное наступление. Даже в провинции Герат, которая считалась относительно благополучной, в конце мая прогремели взрывы.