Эпоха Обамы

Конечно, лидеры движения Талибан вряд ли могли рассчитывать на то, что им удастся захватить всю территорию страны, как это случилось в 1996 году. Хотя такой сценарий, как бы крамольно это ни звучало, позволил бы обеспечить в Афганистане стабильность и сохранить его территориальную целостность. Но куда более вероятным представлялся вариант раскола Афганистана. Между военными лордами Севера и Юга, предсказывали эксперты, начнется холодная война, в которой ни одна из сторон не будет заинтересована в том, чтобы первой нажать на курок. Что же касается центрального правительства, то армии и силам безопасности удастся сохранить для него лишь земли вокруг Кабула. Многие западные политологи не исключали, что холодная война перерастет в горячую. Афганские таджики, узбеки и хазарейцы опасались пуштунского национализма. К тому же они были убеждены, что талибы еще очень нескоро смогут искупить свою вину перед племенами Северного Афганистана. Но как отмечал еще в начале XX века российский востоковед Андрей Снесарев, «взаимные распри афганцев – это их внутреннее дело, и иностранным державам не следует в них вмешиваться»[344].

И уже в четвертый раз наступив на те же грабли (имеется в виду опыт трех англо-афганских войн), англосаксы, похоже, вынуждены были с этим согласиться. Еще в начале 2011 года американские военные ничего не хотели слышать о переговорах с талибами (хотя де-факто переговоры уже велись). Напротив, командующий войсками США в Афганистане генерал Дэвид Петреус, выступая в конгрессе, заявлял, что каждые три месяца спецподразделения западных стран уничтожают или берут в плен более 300 лидеров Талибана. И хотя это было явным преувеличением (у талибов просто не могло быть такого количества вождей), эксперты не сомневались, что Соединенные Штаты избрали израильскую тактику точечных ударов по «наиболее опасным террористам». Но, как отмечал бывший посол Британии в Кабуле, сэр Шерард Коупер-Коулс в своей книге «Телеграммы из Кабула: О западной кампании в Афганистане изнутри», «такая тактика давала военным повод для бахвальства, лишая их при этом возможности вести переговоры с опытными людьми. Уничтожая командиров крупных формирований, которые сделали карьеру еще во времена советско-афганской войны и имели репутацию расчетливых прагматиков, они расчищали почву для озлобленной молодежи, считающей джихад смыслом своей жизни»[345].

После того как в марте 2011 года США ввязались в ливийскую авантюру, они были вынуждены пересмотреть свою политику в Афганистане. Многие политологи стали говорить, что Петреус должен действовать по той же схеме, которая принесла ему успех в Ираке, и включить талибов в коалиционное правительство. Однако скептики отвечали, что аналогии здесь неуместны, этнические и племенные распри в Афганистане куда серьезнее религиозных разногласий иракцев, и противостояние шиитов и суннитов не имеет ничего общего с борьбой Северного альянса и Талибана. В отличие от Ирака, где стоило только пригласить мятежных суннитов в коалиционное правительство, как ситуация заметно улучшилась, было очевидно, что в Афганистане этот номер не пройдет». И главное: если бы даже американцы согласились ввести в афганское правительство представителей талибов, было не совсем понятно, о ком именно идет речь. Ведь Талибан – движение аморфное, в котором нет ярко выраженных лидеров, состоящее из разнообразных этнических групп, проживающих на территории Пакистана и Афганистана.

Оставалось только гадать, кто из талибских лидеров мог бы вступить в диалог с Вашингтоном. В статье Генри Киссинджера, опубликованной в начале 2011 года, на вопрос «Как уйти из Афганистана?» был дан лаконичный ответ: «Следует договориться с людьми муллы Омара»[346]. Не с абстрактными талибами, заметьте, а с весьма конкретными полевыми командирами из окружения того самого одноглазого муллы, который до 2001 года был главой Исламского эмирата Афганистан и прятал у себя бен Ладена. «Этого легендарного лидера талибов, – писал The Prospect, – окружает романтический ореол. Предводитель повстанцев с обезображенным лицом и густой смоляной бородой, в извечном черном тюрбане, который все четыре года своего правления практически не покидал Кандагар – духовную столицу талибов, вновь может оказаться на вершине власти»[347]. Нельзя не отметить, что это традиционный сценарий англо-афганских войн: желая сохранить лицо, англосаксы возводят на трон тех лидеров, ради свержения которых начинали боевые действия.