Эпоха Обамы

Как известно, администрация Буша, в первую очередь опиралась на восточноевропейских членов ЕС, которые безропотно принимали любые ее инициативы. И неудивительно, что с приходом Обамы страны Восточной Европы испытали серьезное разочарование в своем заокеанском покровителе и начали сравнивать инициативы новой администрации с пактом Молотова – Риббентропа. Литва даже пригрозила Хиллари Клинтон заблокировать возобновление диалога Россия – НАТО. Что уж говорить о том, насколько обманулись в своих надеждах Польша и Чехия, которые рассчитывали занять роль региональных лидеров, разместив на своей территории элементы американской ПРО. Когда Барак Обама пообещал свернуть программу, вызывающую раздражение Москвы, местные элиты, которые в свое время с трудом преодолели сопротивление оппозиции, чтобы добиться «особых отношений» с Америкой, оказались у разбитого корыта. Как отмечал польский военный эксперт Артур Бильский, «с приходом администрации Обамы концепция национальной безопасности обоих государств успешно провалилась. И единственное, что могут сделать одураченные политики в Варшаве и Праге, – это затаить обиду на темнокожего президента, как в свое время Кастро затаил обиду на Хрущева»[354].

Весной 2009 года Обама совершил свое первое европейское турне, в ходе которого он посетил Великобританию, Францию, Германию, Чехию и Турцию. И где бы он ни был, американский президент везде пытался предстать в образе миротворца, способного уладить любые конфликты, вдохновенного трибуна и харизматичного лидера.

Чтобы поддержать свой имидж реформатора, в выступлении перед саммитом ЕС – США в Праге американский президент предложил людям мечту о безъядерном мире (символично, что в тот же день Северная Корея запустила новую ракету, игнорируя протесты со стороны Японии и США). На протяжении всей своей поездки Обама, словно мантру, повторял одну и ту же фразу: «Вместо того чтобы отдавать приказы, Соединенные Штаты начнут прислушиваться к мнению союзников, на смену идеологическому подходу придет прагматизм». «США меняются, – провозгласил он 3 апреля в страсбургской речи, – но и Европа должна отказаться от антиамериканизма последних лет»[355]. Весьма характерный эпизод произошел возле центрального собора в Страсбурге – пятилетняя девочка прошептала вслед выходящему из кадиллака Обаме: «Вот идет президент всего мира». Американские журналисты тут же провозгласили, что устами младенца глаголет истина, а министр иностранных дел Великобритании Дэвид Милибэнд заговорил об «эффекте Обамы», который одним своим присутствием способен оживить обстановку и разрешить возникшие противоречия.

И действительно, на состоявшемся в начале апреля лондонском саммите «Большой двадцатки» исключительно благодаря челночной дипломатии американского президента французский лидер Николя Саркози и председатель КНР Ху Цзиньтао пришли к компромиссу по вопросу о «налоговых гаванях». Через два дня на саммите НАТО Обаме удалось уломать турецкого премьера Тайипа Реджепа Эрдогана принять кандидатуру нового генерального секретаря альянса Андерса Фога Расмуссена. До переговоров с Обамой турецкая делегация категорически отказывалась поддержать Расмуссена, возглавлявшего датское правительство в период карикатурного скандала. Однако президент США пообещал Анкаре, что пост одного из заместителей генсека достанется турецкому представителю.

Все эти маленькие победы американского президента должны были создать впечатление успешного турне. Как утверждал ведущий эксперт Совета по международным отношениям Чарльз Капчан, «больше всего Обама боялся вернуться домой с пустыми руками. Он не хотел рисковать и готов был довольствоваться скромными результатами, лишь бы продемонстрировать трансатлантическое единство»[356]. Поэтому в ключевых вопросах Обаме пришлось пойти на уступки европейцам. Страны ЕС отказались поддержать его план по стимулированию мировой экономики и вынудили американцев согласиться с увеличением международного финансового контроля. Как ни старался президент США убедить своих союзников в том, что «Аль-Каида» представляет для них не меньшую угрозу, чем для Америки, в ответ они заявили, что «вопросы европейской безопасности не будут решаться за Гиндукушем», и отказались выделить дополнительный воинский контингент для участия в афганской операции. «Теперь становится ясно, – писала The Wall Street Journal, – что Соединенные Штаты не могли наладить эффективное сотрудничество с Европой вовсе не потому, что в Белом доме находился Джордж Буш, а заключенные Гуантанамо подвергались пыткам»[357]. Эксперт Центра Карнеги Роберт Каган отмечал, что медовый месяц в отношениях Обамы со Старым Светом плавно подходит к концу. «Европейцы, – писал он в The Washington Post, – считают планы по стимулированию экономики чересчур радикальными, а новую стратегию президента США в Афганистане и Пакистане называют агрессивной и милитаристской. Как заявил мне один французский журналист, «мы были неприятно поражены тем, что Обама оказался американцем до мозга костей»[358].