Эпоха перемен

Мне могут возразить, что, мол, именно Андропов принялся наводить порядок в стране после брежневского хаоса и застоя. Да это так. Но только не был ли это хорошо продуманный "ход конём", в многоходовой комбинации? Смотрите что происходит. Никита Сергеевич поднял на вилы Сталина, именно за его репрессии и жёсткое управление государством. Мягкотелый Брежнев совсем перестаёт следить за порядком в государстве. Несуны и расхитители государственного имущества никого уже особо не волнуют. Россия богатая, всем всего хватит. И вот после такой расслабухи, когда неписанный государственный лозунг гласит, "украл сам — не мешай другому", — вновь репрессии. Стали вдруг проводиться милицейские облавы в кинотеатрах, крупных универмагах и других местах скопления людей, во время которых тотально проверялись документы с целью выявить прогульщиков работы. Твёрдость проверок была такова, что в некоторые из них попадали даже прогуливающие уроки школьники, решившие посетить полуденный сеанс кино. Провинившихся и, попавших в облаву, без полагающегося "аусвайса" нарушителей, лишают премий, отпусков и т. д. Не попытка ли это раздражать народные массы, избалованные бездельем правительства? Очень уж на это смахивает. Но только вот такой у нас народ; нравятся ему репрессии, когда они по делу. За что, наверное, и на Сталина зла не держали. Правда Сталин наводил порядок в основном в "верхах", и его "клиентами" были чаще всего нерадивые чиновники и партийная номенклатура. Андропов же начал с "низов" но, особого возмущения пока что никто не проявлял, так как порядок действительно наводить нужно было. Но только неизвестно, до какой степени накала могли дойти эти, пока что, не слишком жёсткие меры борьбы с беспорядком, проживи Андропов ещё годика два-три. Кто знает, не кончились бы такие облавы принудительной отработкой или даже тюрьмами и исправительными лагерями. Наверняка, так лихо начавший с закручивания гаек своё царствование Андропов, поднял бы планку репрессий ещё выше. А чрезмерное усердие органов власти, несомненно бы вызвало недовольство народа, который уже тогда отчётливо видел, что корень всех бед страны не столько в прогульщиках или пьяницах, сколько в самом руководящем аппарате, который живёт лишь для себя и мало заботится о государстве. Скорее всего, задача Андропова в том и состояла, что бы "достать" народ драконовскими методами воспитания и тогда, скомпрометировав жестокостью советскую власть окончательно, уйдя в отставку, передать бразды управления либеральному (доброму) правителю (возможно тогда уже планировали на эту роль Горбачёва), который возьмётся построить в СССР справедливое правовое общество. В его задачу, наверное, как раз и входило вскрыть и пресечь беспредел разгулявшихся андроповских репрессий. На этой волне, — умело обосновать желания, окружающей нового лидера партийной элиты, как вполне законные и сделать их, таким образом, основой нового демократического (читай капиталистического) общества. Но судьба преподнесла реставраторам капитализма неожиданный сюрприз. Андропов умер, и начавшиеся было репрессии, которые выглядели, пока, как жёсткое наведение элементарного порядка в стране, сменил новый, черненковский хаос, который реставраторов капитализма так же вполне устраивал. Он гармонично вписывался в задуманный план переворота.

Смотрите мол, как колбасит СССР, — надо что-то делать.

О Черненко Егор Лигачёв напишет, что"…ни по состоянию здоровья, ни по своему политическому и жизненному опыту он не был готов к тому, чтобы занять пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Его беда в том, что под давлением своего окружения он дал согласие на избрание Генсеком, вдобавок, в тот закатный период жизни, когда его силы угасали".

Очевидно предвидя, скорую кончину соратника и друга Леонида Ильича Брежнева, "реформаторы" после кончины Андропова специально поставили у штурвала государственного корабля дряхлого и больного Черненка, на которого даже жалко было смотреть. Слёзы выступали на глазах у слабонервных, когда он выходил на трибуну и, задыхаясь, с трудом выговаривая слова, звал народ на "подвиг". Стыдно и обидно каждому, уважающему себя, и свою страну человеку, становилось за своё государство, за своё правительство. Народу страстно хотелось перемен. Так дальше жить нельзя, говорил себе, чуть ли не каждый. А вскоре высокопоставленный старец приказал долго жить.

Вот тут-то и появился спаситель. Сравнительно молодой, энергичный, свой в доску, пылко обещающий людям новую жизнь, Горбачёв. Он призывал к перестройке, к гласности, к ускорению, справедливо указывая на это, как на единственно верный выход из сложившегося положения. И хоть, как признался в 2001 году Яковлев: "На первых порах перестройки нам пришлось частично лгать, лицемерить, лукавить — другого пути не было…", люди этого не замечали и Горбачёву верили. Потому что хотелось верить, что мы всё же наконец-то заживём, как должен жить трудовой народ в своём трудовом государстве. Но как стало вскоре проясняться, нас опять обманывали, — "для пользы дела", — как выразился Яковлев: