Эпоха Полтины: Декста Квинта

Зарычав, подобно зверю, Костоправ подпрыгнул к эгидовцу, молниеносно перехватил руку с мечом и воткнул обломок топорища, который всё ещё сжимал в кулаке, ему под подбородок. Отшвырнув захлёбывающегося кровью убийцу в огонь, Бэн повернулся к ним.

— Я помогу с лодкой, а вы прикройте!

Вместе с Лысым Костоправ схватился за канаты, концы которого были заранее привязаны к шлюпке, и с натугой поднял лодку. Перевалив её через край фальшборта, они принялись спускать её на воду, травя канаты так быстро, как только могли.

Перегородив путь к шлюпке, Кейн и Дэйк вступили в яростную схватку как с наёмниками, так и с обезумевшими членами экипажа и пассажирами, пытающимися прорваться к лодке — в горячке боя они абсолютно не задумывались над тем, что эти люди просто хотят выжить.

Кейн отбросил очередного соперника, распоров ему брюхо, когда вновь загремели пушечные выстрелы. Услышав треск, он обернулся и расширившимися от ужаса глазами увидел ядро, которое от удара о грот-мачту сменило траекторию и полетело прямо на них.

Снаряд упал на палубу, во все стороны брызнула щепа.

Кейн зажмурился и закрыл лицо локтем. Взрывная волна ударила ему в грудь и его ноги оторвались от пола.

Ядро, продолжая движение, отскочило от палубы и пролетело менее чем в полуметре от Брустера.

Дэйк, смотря на летящий в него снаряд, не успел ничего предпринять. Мгновение — и его ошмётки разнесло по всему борту.

Кейн летел вперёд спиной. Недолгий полёт вниз прервался мощным ударом о воду, вытолкнувшим из лёгких практически весь воздух. Захлёбываясь солёной водой, он стал погружаться на дно.

Вот и всё. Конец.

Сейчас он утонет и его долгий, бессмысленный путь прекратится и наступит долгожданный покой. Разве он не этого хотел? Разве не для этого он забыл своё прошлое? Ведь у него нет ничего, ради чего стоило бы жить: ни семьи, ни друзей, ни родины. Так зачем же пытаться выжить?

Кейн перестал барахтаться и замер, позволяя своему телу медленно опускаться на дно. Над ним десятки людей пытались удержаться на плаву, выжить среди огня и воды, цеплялись за своё жалкое существование. Зачем? Ведь рано или поздно они всё равно умрут. Весь мир умрёт.

Он закрыл глаза.

У людей нет будущего. Мир умирает. Мы сами убили его. И мы до сих пор, так ничему и не научившись, ничего не осознав, продолжаем безрассудно добивать его, наслаждаясь его агонией, приближая собственный конец.

Нет ада.

Нет рая.

Нет богов.

Если мы не изменимся, то просто исчезнем и никто, никогда о нас не вспомнит.

Второго шанса не будет. Мир не даст его нам.

Такова наша судьба — исчезнуть в безвременье.

Бэн запрыгнул в шлюпку и ударом ноги столкнул обратно в воду почти забравшуюся в неё женщину. Схватив весло, он отогнал ещё нескольких "желающих". Дождавшись Лысого, спрыгнувшего следом за ним, вставил вёсла в металлические уключины и, налегая со всей силы, с каждым мгновением стал отплывать всё дальше от корабля.

— Где остальные? — оглядываясь, спросил Лысый.

— Мертвы, — коротко ответил Бэн. — Разорвало ядром.

Нахмурившись, незнакомец посмотрел в сторону удаляющегося корабля, объятого пламенем.

— Что ж, очень жаль.

5

Винтада. Его родной дом. Винтада — место, где жила его мечта.

Кейн наклонился и набрал горсть родной земли. Пыль вперемешку с пеплом сочилась сквозь пальцы, ветер подхватывал её и уносил в море. Свинцовые тучи нависли над ним. Прозвучали первые раскаты грома.

Ливень беспощадно хлестал его тело, струи воды текли по лицу, смешиваясь со слезами. Ветвящаяся молния вспыхнула и погасла, осветив одинокую фигуру, которая карабкалась к вершине. Ноги вязли в грязи, он падал на острые камни и раны сочились кровью. Но Кейн не останавливался. Мышцы рвались от напряжения, но он лишь крепче сжимал истёртыми ладонями ремни и тащил каменные надгробья к вершине.

У него нет права останавливаться.

Нет.

Его крик сливался с раскатами грома и он делал ещё один шаг.

Тонред Байлетс стоял у подножия горной тропы. Пнув пустую бутылку, лежащую на его пути, он начал подъём.

Небольшое плато с ковром из пожелтевшей травы, со всех сторон окруженное кусками нависших скал. Три камня — два больших и один маленький — стояли в середине. У этих валунов, спиной к нему, сидел человек в грязном, со следами засохшей крови, разорванном мундире колониального разведчика, а у его ног стояла наполовину пустая бутылка. Тонред тихо подошел к нему.

— Она мечтала жить на берегу моря, каждый день любоваться закатами и рассветами. — Пустой, безжизненный голос Кейна заставил его сердце болезненно сжаться. — Говорила, что морской воздух полезен… — он шумно сглотнул подступивший комок — …для ребенка. Я обещал, что когда война закончиться, я вернусь и построю нам дом на берегу моря. А к маме хотел перебраться дядя Олмас, — горькая усмешка. — Старый прохвост был в неё влюблен. Любви все возрасты покорны! — Брустер потянулся за бутылкой и надолго приложился к ней, а потом махнул на сероватый могильный камень. — Этот камень должен был стать фундаментом нашего дома. — Кейн встал, его жутко качало, но он опёрся на валун и повернулся к Тонреду. — Должен был, но, как видишь, не стал.