Эпоха последних батыров

Во главе аргынов при Тауке-хане встал бий Казыбек, который представлял род каракесеков, по внутриплеменной иерархии считавшийся «рожденными от токал», но, благодаря незаурядным способностям своего предводителя, занявший ведущие позиции. Племя найманов возглавлял батыр Алдияр, который, согласно народным сказаниям, являлся правой рукой хана Тауке. Понятно, что с мнением этих людей, имеющих в своем распоряжении многочисленные войска, хан не считаться не мог, что и подтверждается источниками.

В состав малочисленного по сравнению с другими Старшего жуза входили албаны, дулаты, жалаиры, канлы, катаганы (шанышклы), ошакты, сары-уйсуны, суаны, сыргели, шакшамы, шапырашты, ысты. Кроме того, к ним можно добавить и уже упомянутое племя курама. Все они казахами других жузов назывались собирательным именем уйсун.

Традиционно самыми знатными племенами в Старшем жузе считались жалаиры и катаганы, которые, по свидетельству Кадыргали-бека, стояли у истоков Казахского ханства. Катаганы контролировали Ташкент, и только это уже говорит о том, каким сильным они были племенем. О высоком положении жалаиров говорит то обстоятельство, что при разделе добычи или на больших пирах предпочтения отдавались прежде всего представителям этого племени.

Однако катаганы в 1627 г. были разгромлены ханом Есимом. Часть разбитых родов бежала в Восточный Туркестан, другие подались на территорию Мавераннахра. Оставшиеся в казахской степи, несмотря на свою малочисленность, славились своей воинственностью и часто принимали участие в различных столкновениях. Но претендовать на прежние позиции они уже не могли. Военные конфликты серьезно ослабили и жалаиров.

Так, самым сильным племенем стали дулаты, прежде считавшиеся самым знатным племенем в Моголистане и претендовавшие на такое же положение в Старшем жузе. В силу многочисленности дулаты разделялись на несколько улусов, в основном контролировавших Ташкент, Чимкент и другие близлежащие городки и селения. Во главе дулатов стоял уже упомянутый Толе-бий, время от времени возводивший по своему усмотрению подставных ханов.

Племена Старшего жуза отличались разрозненностью из-за многочисленных контактов с Джунгарией, Средней Азией, Восточным Туркестаном. Они зачастую выбирали себе собственных ханов и даже не съезжались с племенами Среднего и Младшего жузов на традиционных курултаях. Так, в рассказе сарта Нурмухаммеда говорится, что «в Кайсацкой орде было два хана: первый – в Большой, а другой в Средней и Меньшой ордах, и владели от Большой орды ханы Ташкентом и другими к нему принадлежащими городами, а Средней и Малой Туркестаном с прочими городами».

Сарт Нурмухаммед перечислял и ханов, управлявших Ташкентом в конце XVII – начале XVIII вв.: Иман, Рустам, Абдулла, Исфендияр, Турсун, Урус, Джахангир. Как видно, правителей городов было много, причем другие источники называют еще несколько имен. Свой хан был почти в каждом городе, а большими городами могли управлять даже два не зависимых друг от друга хана. В основном с правителями Среднего, а потом и Младшего жуза отношения поддерживал лишь Толе-бий.

В 1681 г. началась новая и далеко не самая последняя война в истории Казахского ханства против джунгар, инициатором которой стал хунтайджи Галдан. Подчинив Восточный Туркестан, правитель Джунгарии всерьез задумался о создании новой кочевой империи, но только в качестве официальной религии для этого государства он рассматривал лишь буддизм.

Вот что рассказывали сами ойраты представителям русских властей о причинах конфликта с казахами: «Верами де они, калмыцкой Бушухту хан (Галдан – Р. Т.) и Казачья Орда, разны: Бушухту хан де их с калмыки с ыными Орда верует в Далай ламу, а Казачья де Орда верует особливо по крымски в Махмета, обрезываютца по бусурменски. И посылал де Бушухту хан в Казачью Орду, чтоб они съединичались и веровали с ним, калмыцким Бушухту ханом, и с ыными Орды в одного Далай их ламу. Оттого де с ними учинилась и ссора, потому что они не похотели по калмыцки в Далай ламу веровать».

Как видно из процитированного отрывка, джунгарские послы не оставили выбора новоиспеченному казахскому хану. Вряд ли он мог поступить как-то иначе, если ханская ставка находилась буквально в двух шагах от мусульманской святыни – мавзолея Ходжи Ахмеда Яссави.