Эпоха пустоты. Как люди начали жить без Бога, чем заменили религию и что из всего этого вышло

Лоренс отождествлял мистицизм с бессознательным – мистическое знание для него есть по сути бессознательное (а потому не рациональное) самопознание. Наука, избегающая всего иррационального, отделяет людей, как считал Лоренс, от «жизни». Он считал, что христианский бог умер в 1914 году, и плохо относился к религиозным традициям своего времени, холодным, механистичным и столь же далеким от нашего опыта, как боги ацтеков, как он писал в «Пернатом змее». Гуманизм ему казался сентиментальным, он спорил с научным подходом, который предлагал человеку занять «более скромное» место во вселенной, и также видел в западном «пире внутренней жизни» умаление значения того, кто мы есть. Мы призваны жить «страстной, но в то же время социальной жизнью». Он обвинял науку в том, что она использует «метафору машины», описывая человеческие страсти, что лишает страсти их социального контекста.

Эротический аспект жизни был крайне важен для Лоренса, он верил в то, что взаимоотношения между мужчиной и женщиной есть основа счастливой и полнокровной жизни – на каком-то этапе он воображал себе собрание мужчин и женщин, которое станет «местом зарождения новой веры», «органического» общества, где будет «дозволена» коллективная страсть.[495] «Иррациональная сила любви» была для него антитезой холодному рациональному миру науки, а свободное проявление эротического поведения было выражением божества.

«Пернатый змей» – это роман о языческой религиозности, в центре его сюжета стоит история западной женщины, ставшей последовательницей примитивного культа ацтеков. Лоренс изображает ритуал солнечного танца, который говорит о божественной заботе о человеке. Главная героиня романа, Кейт, – хорошо воспитанная, образованная и знающая женщина, свободная от рабского следования любой из западных идеологий. Она желает исполнить свой религиозный долг, включая то, что из него следует в сексуальном плане, и добровольно соглашается стать женой верховного жреца культа. Она, как показывает Лоренс, стремится участвовать в «сообществе страсти», а не оставаться просто наблюдателем, посторонним, как того требует ее европейское воспитание. «Роман «Пернатый змей» может смутить даже горячих приверженцев Лоренса, поскольку здесь соединяются три темы – сексуальность, инстинктивное бессознательное и религия, – которые в европейской культуре жестко отделены одна от другой», – говорит Филип Райфф в своей книге «Триумф терапии».[496]

В книге «Человек, который умер» Лоренс размышляет о конце христианской страсти. Здесь изображен Иисус, который признается, что совершил ошибку, став Христом. Хотя Иисус ни разу не назван по имени, его легко идентифицировать. Мы видим запутавшегося и испуганного человека, который ожидал, что небесный отец спасет его накануне распятия, и теперь чувствует себя преданным. Он также боится, что римляне, увидев, что он выжил, «придут и еще раз его прикончат». Он уже не похож на духовного учителя – все в нем слишком человеческое. Он отправляется в Египет, где соблазняет одну из жриц храма богини Изиды. Когда римляне пытаются схватить его, он убегает от них в лодке, оставив раба, чтобы того приняли за него.

Такой откровенный сюжет в те времена должен был возмутить многих людей, что входило в намерения Лоренса (или можно думать, что автор находил «смущение» читателей ценным). После своего воскресения Иисус понимает, что не может придерживаться своих прежних нравственных установок, и он открывает (с точки зрения Лоренса) истинные проявления божественного – свою «любовную человечность» – в прямом выражении сексуальности, через белокурую сторонницу культа иного бога. Лоренс видит здесь своеобразное воскресение – Иисус, уже просто человек, заново открыл свою идентичность. Здесь уместно вспомнить утверждение Джойса о том, что жить с женщиной – одна из самых трудных проблем для любого мужчины, а библейский Иисус этого никогда не делал. Спасение, как понимает Иисус у Лоренса, можно найти лишь в близости, лишь в частной жизни – и только этот урок он может преподать другим. Лоренс писал Бертрану Расселу, вождю интеллектуалов того времени: «Ради всего святого, не надо думать – будьте ребенком, а не ученым. Не делайте более ничего – но ради всего святого начните быть – начните с самого начала и побудьте совершенным младенцем: во имя смелости». Мышление – и интеллект – для Лоренса не добродетель. Нам надо прекратить всегда думать о себе; сдержанность и благоразумие нам нужны куда меньше, чем стойкость и справедливость.