Эпоха пустоты. Как люди начали жить без Бога, чем заменили религию и что из всего этого вышло

Движение это было целиком протестантской инициативой и широко освещалось в прессе – о нем писали, например «Тайм», «Нью-Йоркер» и «Нью-Йорк Таймс». Его пропагандистов, всего около полудюжины, можно разделить на «радикальных радикалов» и «умеренных радикалов», в зависимости от того, насколько пламенно они проповедовали полную и окончательную смерть бога.

Самый видный теотанатолог – Габриэль Ваханян. Он родился в Марселе, был учеником Карла Барта, двадцать пять лет преподавал в США, а выйдя на пенсию, поселился в Страсбурге. Ваханян считал, что понятие бога в культуре утратило свое значение, что сведение «трансцендентных ценностей» к «имманентным» привело к исчезновению бога, поскольку он превратился в один из «инструментов культуры» и стал неотличим от других культурных идей. Ваханян полагал, что нужно подождать, пока такое отношение пройдет, пока люди поймут, что «конечное не в силах объять бесконечное», что, пока мы не признаем сущностную «инаковость» бога (ключевая идея Барта), бог останется мертв для всех наших намерений и целей.

Харви Кокс из Гарвардской богословской школы, второй по значению из богословов смерти бога, стал автором «Города без Бога»: эту книгу он написал в 1965 году, прожив год в Берлине, где трудился в церковной образовательной программе, работавшей по обе стороны колючей проволоки. Берлинская стена была построена только что, и ему часто приходилось ездить туда-сюда через пропускной пункт «Чарли». В Берлине Кокс подпал под интеллектуальное влияние Карла Барта, а также Дитриха Бонхёффера, развивавшего идею, которую он называл «ограничением зла»: суть ее была в том, что делать добро следует импульсивно, не задумываясь и не дожидаясь, пока в дело вмешается наше эгоистичное сознание. Кокс принял некоторые идеи этих мыслителей: в своей книге он писал о том, что секуляризация чаще всего и легче всего происходит в большом городе и что положительный феномен – это то, что «общество и культура освобождаются из пеленок религиозного контроля и закрывают для себя метафизический взгляд на мир»,[644] можно только приветствовать.

Откликаясь на слова Джонатана Рейбана, в своей книге «Ласковый город: искусство космополитизма» писавшего, что большой город невозможно понять и постичь с какой-то одной точки зрения, Кокс говорит, что то же верно и для религии. Секуляризация поднимает жизненные ставки, поскольку предполагает более высокий уровень и свободы, и ответственности. По словам Кокса, искусство, социальные перемены, преходящие межличностные отношения в мегаполисе могут создать новую духовную атмосферу, очень далекую от традиционных учений о боге. «Быть может, на некоторое время нам стоит вообще перестать говорить о «боге», наложить мораторий на эти разговоры – и ждать, когда у него появится новое имя». Иными словами, Кокс, как и Ваханян, рекомендует «подождать»; однако, продолжает он, в этом нет ничего странного или неприемлемого, ведь «сердцевина учения о боге – в том, что он непостижим и сокрыт от людей».

Утверждая, что религию невозможно понять и оценить с одной лишь точки зрения, Кокс, как и Гаррисон, имеет в виду, что не все в религии благо – негибкость и нетерпимость тоже неотъемлемые стороны религии; однако и у секуляризма есть свои недостатки. Иоанн Павел II, продолжает он, совершенно прав в вопросе об объединенной Европе, но неправ в вопросе о контрацепции. И достижения Матери Терезы, и преступления Джима и Тэмми Бейкер равно принадлежат церкви. Эти идеи, впоследствии, среди прочего, положившие начало богословию освобождения, исходят из постмодернистской мысли, что мы «связываем» бога, ограничивая его присутствие какой-то специально очерченной областью «церковного» или «духовного», в то время как в мегаполисе возможны самые разные представления о боге – и далеко не только о «классическом боге метафизического теизма». В большом городе, где так много «других», у нас всегда есть шанс встретить бога в Другом.

Связь с Бонхёффером проявляется у Кокса в замечании, что богословие идет от чувства к действию. Религия не должна ограничиваться мышлением: без мировоззрения, строго говоря, вообще можно обойтись – на первом и главном месте стоит действие. В то же время пребывание в Берлине показало Коксу, что коммунизм также нуждается в секуляризации – он тоже чересчур привязан к своим эрзац-традициям. В 1965 году Кокс последовал собственным советам: он начал действовать, принял участие в гражданском протесте в Сельме, штат Алабама, и даже провел несколько дней в тюрьме. Он настаивал на том, что при виде несправедливостей мира сего верующий должен не углубляться в богословские размышления, а брать дело восстановления справедливости в свои руки.