Эпоха пустоты. Как люди начали жить без Бога, чем заменили религию и что из всего этого вышло

Помимо естественных наук и психоанализа, величайшим достижением в нашей области со времен Ницше стал феноменологический подход к миру. Мы уже видели, как Малларме искал «слова без морщин», Бодлер лелеял свои minutes hereuses [минуты счастья], а Валери – свои «маленькие миры»; Чехов сосредотачивался на «конкретном человеке» и предпочитал «небольшой размах и практические ответы»; Андре Жид полагал, что «систематизация искажает, обедняет и иссушает мир». Для Оливера Венделла Холмса «все удовольствие от жизни – в обобщениях, но вся польза – в конкретных решениях». Уоллес Стивенс полагал, что «лучше довольствоваться частностями». Томас Нагель говорил об этом так: «Отдельные вещи обладают особой спокойной завершенностью, на которую откликаются все стороны нашего Я. Из этого ясно, почему восприятие прекрасного дарует нам ощущение внутренней целостности: прекрасное захватывает нас мгновенно и целиком, так что различия между объективным и субъективным теряют для нас свою значимость…» А Роберт Нозик, призывавший людей стать «сосудами красоты», схожую мысль выражал так: «То, что даруют нам художники и поэты – огромная, неоспоримая реальность маленьких вещей. В каждой из них есть “собственная терпеливая вещность”». Джордж Левин призывает нас «быть внимательными к подробностям мира сего».[873] А глава 24 нашей книги полностью посвящена тому вниманию и любви к деталям, что присущи поэтам.

Это, в свою очередь, совпадает с идеей жизни как череды мгновений: moments bienheureux [счастливых мгновений] у Пруста, «проблесков духовной ценности» у Ибсена, «бесконечно малых шажков» и «мгновений бесконечного сознания» у Шоу. Кандинский говорил о «маленьких удовольствиях», Мальро – о «временных прибежищах», Йейтс – о «кратких мгновениях экстаза», Джойс – о «богоявлениях». Абрахам Маслоу называл эти мгновения «пиковыми переживаниями» и сравнивал их с оргазмом; Фрейд полагал, что счастье неминуемо кратко и преходяще. Импрессионистская живопись – на самом деле не столько о «впечатлениях», сколько об отчаянных попытках поймать и удержать их ускользающую суть: вспомним архетипические примеры – Руанский собор у Мане, его стога сена и кувшинки. В той же главе 24 мы вспоминали «крупицы реальности» у Мандельштама, «молнии, бросающие свет во тьму», у Лоуэлла, ощущение, что «смысл бытия на миг распахивается и снова захлопывается перед нами», «внезапную уместность» в стихах Сильвии Плат и слова Эудженио Монтале:

Я – не более,
Чем искра очага…

Вирджиния Вульф, Роберт Музиль, Юджин О’Нил и Сэмюэл Беккет – все они отмечали, что мгновения «бытия» всегда не больше, чем мгновения. Краткие минуты яркой и интенсивной жизни – вот все, на что мы можем надеяться. Можно сказать, что у нас есть два уровня существования (об этом писали не только Вульф и Музиль, но и Рильке, и Витгенштейн), и, чтобы жить полной жизнью, надо оставаться живыми на обоих уровнях – но не ожидать большего. Никакого третьего, сверхъестественного, уровня не существует: есть лишь, как писала Вульф, краткие минуты отдыха от «хлопчатобумажных дней». К той же мысли пришли Джордж Сантаяна и Филип Рот. Сантаяна полагал, что счастье заключено в «воспоминаниях об эпизодах яркой и полной радости, придающих жизни направление», что нам необходима «праздничная жизнь» – время и место, где можно отдохнуть от повседневности и предаться игре, что цель жизни – в «спонтанном утверждении» того, что мы любим и чему радуемся. Микки Саббат, герой Филипа Рота, наслаждается своим «отпуском от рациональности». Джонатан Лир, профессор философии в Чикагском университете, говорит, что жизнь без идеи иррационального «неполна».

Важнее всего во всем этом размер жизни – ее параметры и, говоря словами Джойса, «жизнь в соответствии с фактами», то есть нечто совершенно противоположное так называемому «космическому сознанию», столь часто воспламеняющему религиозные чувства. Джордж Мур, Вирджиния Вульф, Дэвид Слоун Уилсон – все они призывали людей «жить там, где мы есть», искать смысл и значение жизни рядом с собой. Мур полагал, что самые яркие переживания дарит нам общение с родными и друзьями; для Вульф, если вообще можно говорить о духовных переживаниях, – это те, что порождает близость между людьми; для Уилсона прекраснейшая из жизненных задач – заниматься собой. Все это – тоже о «размере жизни».