Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы

Тут нужен целый комплекс решений в разных сферах. Прежде всего – система образования. Она ориентировалась, во-первых, на фундаментальные знания, во-вторых – на умение творчески работать с этими знаниями, на отбор и воспитание «талантов». И вот эти таланты, которые, особенно в 1950-1960-е годы всячески поощрялись, как материально, так и морально, призваны были решать задачу «сделать не хуже, чем на Западе, при гораздо более бедном предметно-технологическом множестве».

Далее – особая структура организации науки и техники, где в центре находилась Академия наук, то есть учреждение, ведавшее развитием фундаментальной науки. Иерархия научных учреждений: академические, отраслевые и т. д. Система планирования научно-технической деятельности и, соответственно, финансирования.

И в общем, все это дало результаты. Мы до сих пор гордимся достижениями советской науки и техники: атомная и водородная бомба, первый спутник, первый человек в космосе, гражданские и военные самолеты. До сих пор, несмотря на два с лишним десятилетия деградации, мы еще сохраняем способность производить некоторые виды продукции на мировом или близком к нему уровнях. Хотя, конечно, эти возможности резко сократились и продолжают сокращаться, равно как и созданный в советское время технологический задел.

И сейчас многие с ностальгией вспоминают те времена, постоянно раздаются призывы восстановить советскую модель образования, советскую систему организации науки, и тогда…

Давайте посмотрим на все это с другой стороны.

Советская модель НТП порождала целый ряд проблем, которые со временем не разрешались, а только накапливались.

Одной из самых больных проблем развития науки и техники в СССР было внедрение. Изобретателей, талантов было много, изобретений тоже, в том числе и весьма эффективных. Но в народном хозяйстве они не использовались. Их приходилось внедрять: чувствуете, сколько напряжения в этом слове. А сколько его было в самом процессе!

О проблеме внедрения писала пресса, она регулярно обсуждалась на разного рода совещаниях, вплоть до самого высокого уровня: на пленумах ЦК и съездах КПСС.

И ведь если бы речь шла только об изобретениях. Мне рассказывали такую историю про банальные кухонные гарнитуры. Все знают, что это такое: шкафчики, сушка, мойка, стол, уголок и т. д. Ничего сильно инновационного в этом нет. Так вот, в СССР они не производились, их делали, кажется, в ГДР, был страшный дефицит. И вот, то ли в Министерстве торговли, то ли еще в каком-то ведомстве возникла идея, как бы мы сказали сейчас, локализовать производство кухонных гарнитуров в нашей стране. Тем более леса у нас много.

Идея не просто возникла, но и нашлись энтузиасты, которые смогли уговорить начальство, и проекту был дан ход. Так вот, первый советский кухонный гарнитур появился почти через 10 лет (кажется, через девять) после того, как все согласились, что их надо производить.

И дело здесь не только в бюрократизме. Пришлось создать две новые подотрасли, то есть выделить инвестиции, построить заводы, произвести, закупить и наладить оборудование. Еще несколько новых производств было запущено на уже существующих заводах – а у тех план, нехватка ресурсов и рабочих рук.

А ведь речь шла не о чем-то новом и неведомом. Все это производилось на Западе, и даже в социалистической Германии, так что надо было просто скопировать то, что уже было. А когда речь идет о чем-то новом? Скажем, новый станок, в котором больше половины деталей оригинальных, которые никто до сих пор не делал.

Опытный образец-то работает прекрасно, но детали для него сделали в институтских мастерских местные умельцы «на коленке». Но теперь ведь надо все это запускать в серию. Кто будет делать детали? Строить новые заводы? А достаточен ли объем производства, чтобы они работали эффективно? Размещать на уже действующих предприятиях? Но их мощности уже загружены под завязку плановым производством.

Кстати, вопрос о том, чтобы иметь резервные мощности, «как на Западе», тоже обсуждался, но эта идея казалась еретической. Понятно, откуда лишние мощности на Западе – там постоянные кризисы и анархия вследствие противоречия между развитием производительных сил и производственных отношений. А у нас плановое хозяйство, мощности должны работать на благо людей день и ночь (одной из непопулярных в обществе идей, призванных обеспечить «ускорение» СССР во второй половине 1980-х годов, был переход на трехсменную работу). Так ведь можно договориться и до того, чтобы безработица была – в перестройку и до этого договорились.

К сожалению, я так и не смог найти документ, но помню его хорошо. Это было, наверное, постановление ЦК и Совмина. Я тогда был молодой и глупый, и над ним смеялся. Вот, думал, какие придурки нами руководят. Сейчас понимаю, что я тогда был неправ, а дяденьки из ЦК и Совмина лучше разбирались в ситуации и понимали, что такое предметно-технологическое множество [108], хотя и выражения такого не знали.