Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы

Пришлось провести большую работу, чтобы понять, чем различается мое понимание разделения труда от понимания других экономистов, кроме Адама Смита, да и с этим последним пришлось хорошенько поспорить. Как бы то ни было, но после Смита что-то произошло с понятиями и со структурой теории, и разделение труда, о котором все говорят, стало из инструмента анализа фигурой речи. Это была первая проблема, и я потратил много времени, чтобы все вспомнить, все снова перечитать, проанализировать, как устроена экономическая теория, как она эволюционировала, и что происходило с ней на протяжении 200 лет. Сейчас я с этим разобрался. С этим еще долго можно разбираться, но это должен делать не один человек, а уже, естественно, целый коллектив. И это будет очень интересная работа.

Третье. Когда стало ясно, что я, с высокой степенью вероятности, имею дело не с велосипедом, мне об этом захотелось поговорить. В конце 2003-го к одному из первых я пришел к Петру Щедровицкому. А у нас все воспитаны примерно одинаковым образом, в традициях галилеевской науки. И он сразу спросил: «Как его (разделение труда) измерить?» И действительно: как? Если мы говорим: фактор влияет существенным образом на одно, на другое, на пятое, на десятое, на поведение стран, на принятие решений, то мы должны его уметь измерять. Я тоже об этом думал.

Самый элементарный, хотя и совершенно недостаточный ответ лежит на поверхности, и идеи приходят не только мне. Эрику С. Райнерту (автору книги «Как богатые страны стали богатыми и почему бедные страны остаются бедными») тоже пришел в голову тот же самый фактор: уровень разделения труда можно измерить количеством профессий.

Уже в советские времена было понятно, что в Советском Союзе по сравнению с Западом уровень разделения труда был меньше [3]. И когда произошла интеграция, первым делом появилась куча новых профессий: все стали учиться на брокера, дилера, сомелье, мерчендайзера и т. д. Мерчендайзер до сих пор за пределами Москвы вызывает кривую усмешку, но и в Москве еще некоторые люди вздрагивают, когда слышат это слово.

Но понятно, что это только первая прикидка. Проблема оказалась гораздо более серьезной, и потребовалось еще несколько лет, чтобы понять, как к ней вообще можно подступиться.

Четвертое. Меня гораздо больше волновало не столько то, как измерять уровень разделения труда, а то, применительно к чему мы собираемся его мерить?

Было понятно, что не применительно к национальной экономике. Если посмотреть на ту же американскую систему разделения труда, то было видно, что она не замкнута в рамках Соединенных Штатов, это глобальная система, которая давно выползла за пределы собственно США. И вообще системы разделения труда по мере своего роста очень быстро выползают за пределы своих национальных границ. В самих Соединенных Штатах в какой-то момент чуть было не исчезла профессия металлурга и все, что с ней было связано, но металл они потреблять не перестали.

К фирме понятия уровня разделения труда применить можно, но это не тот уровень, о котором мы говорим.

Так к чему мы применяем этот фактор разделения труда? В грубых примерах все просто, мы еще рассмотрим их специально, и будем разбираться, в чем они грубые. Может быть, поначалу это даже не будет заметно. Но примеры примерами, а необходимо общее и однозначное понятие.

Потребовалось восемь лет, чтобы ответить на этот вопрос. Получалось так. Вроде бы есть новый подход, есть результаты, о которых можно говорить. Прогнозы, которые сбываются, есть. А вот то, на основании чего мы делаем прогнозы и достигаем результатов, долгое время представляло собой лишь смутный образ.

В 2010-м объект применения понятия разделения труда был определен, и стало ясно, вокруг чего необходимо строить теорию. Тогда я и решил, что раз в центре теории находится новый объект, то и наука должна получить новое имя.

Сначала объектом была национальная экономика, и наука называлась политэкономия.

Потом в центре внимания оказался индивидуум, и наука стала называться economics.

У нас другой объект, тот, к которому может применяться понятие разделения труда. Мы его сформулируем в другой лекции, но я дам вам понятие, о чем идет речь, уже сегодня. Если появился новый объект или даже система объектов, то наступил и новый этап в развитии экономической науки. Конечно, она заслуживает нового названия. Ну, не мудрствуя лукаво, я ее назвал «неокономика».

Поэтому то, что вы сейчас будете слушать, – курс неокономики.

Когда мы сменили объект, то за этим пошла целая цепная реакция пересмотров всего, что сказано в экономической теории, достаточно долго мы добирались до глубин и процесс этот еще далек от завершения. Тем не менее общие контуры подхода уже ясны. Вы – первые, кто это слушает в таком объеме, который уже можно считать целостным.

Итак, я вам дал отчет и рассказал, о чем пойдет речь.

Теперь о структуре курса: как он построен.