Эпоха веры

И все религии, какими бы благородными ни были их истоки, вскоре обрастают суевериями, которые естественным образом поднимаются из умов, измученных и одурманенных усталостью тела и ужасом души в борьбе за существование. Большинство мусульман верили в магию и редко сомневались в способности колдунов предсказывать будущее, открывать спрятанные сокровища, вызывать привязанность, поражать врага, излечивать болезни или отводить сглаз. Многие верили в волшебные метаморфозы людей в животных или растения, в чудесные перемещения в пространстве; это почти основа «Арабских ночей». Духи были повсюду, они совершали всевозможные трюки и чары над смертными и рождали нежеланных детей у беспечных женщин. Большинство мусульман, как и половина христианского мира, носили амулеты для защиты от дурного влияния, считали одни дни удачными, другие — неудачными, верили, что сны могут предсказывать будущее и что Бог иногда говорит с человеком во сне. В исламе, как и в христианстве, все приняли астрологию; карты неба составлялись не только для определения ориентации мечетей и календаря религиозных праздников, но и для выбора благоприятного с небесной точки зрения момента для любого важного предприятия, а также для определения генеалогии каждого человека — то есть его характера и судьбы в соответствии с положением звезд в момент его рождения.

Казавшийся внешнему миру столь неразборчивым в ритуалах и верованиях, ислам рано разделился на секты, столь же многочисленные и яростные, как и в христианстве. Среди них были воинственные, пуританские, демократические хариджиты; мурджииты, считавшие, что ни один мусульманин не будет вечно проклят; джабриты, отрицавшие свободу воли и отстаивавшие абсолютное предопределение; кадариты, защищавшие свободу воли; и многие другие; мы отдаем должное их искренности и всезнанию и проходим дальше. Но шииты неизбежно принадлежат истории. Они свергли Омейядов, захватили персидский, египетский и индийский ислам, оказали глубокое влияние на литературу и философию. Шииты (т. е. группа, секта) берут свое начало в двух убийствах — убийстве Али и резне Хусейна и его семьи. Значительное меньшинство мусульман утверждало, что раз Мухаммед был избранным апостолом Аллаха, то, должно быть, по замыслу Аллаха, потомки Пророка, унаследовав в какой-то мере его божественный дух и предназначение, должны были унаследовать и его лидерство в исламе. Все халифы, кроме Али, казались им узурпаторами. Они радовались, когда Али стал халифом, скорбели, когда он был убит, и были глубоко потрясены смертью Хусейна. Али и Хусейн стали святыми в шиитском культе; их святыни по святости уступали только Каабе и гробнице Пророка. Возможно, под влиянием персидских, иудейских и христианских представлений о мессии, а также буддийской концепции бодхисаттв — неоднократно воплощавшихся святых — шииты считали потомков Али имамами («образцами»), то есть непогрешимыми воплощениями божественной мудрости. Восьмым имамом был Риза, чья гробница в Мешхеде, на северо-востоке Персии, считается «Славой шиитского мира». В 873 году двенадцатый имам — Мухаммад ибн Хасан — исчез на двенадцатом году жизни; по шиитским представлениям, он не умер, а откладывает свое время, чтобы вновь появиться и привести мусульман-шиитов к всеобщему господству и блаженству.

Как и в большинстве религий, различные секты ислама испытывали друг к другу враждебность, более сильную, чем та, с которой они относились к «неверным» в своей среде. Этим дхимми — христианам, зороастрийцам, сабеям, иудеям — Омейядский халифат предоставил такую степень терпимости, которая вряд ли могла сравниться с современной христианской религией. Им разрешалось свободно исповедовать свою веру и сохранять свои церкви при условии, что они будут носить отличительную одежду медового цвета и платить налог с населения в размере от одного до четырех динаров (от 4,75 до 19,00 долларов) в год в зависимости от их дохода. Этот налог взимался только с немосквичей, способных нести военную службу; он не взимался с монахов, женщин, подростков, рабов, стариков, калек, слепых или очень бедных. Взамен дхимми освобождались (или исключались) от военной службы, освобождались от налога в два с половиной процента на благотворительность общины и получали защиту правительства. Их показания не принимались в мусульманских судах, но им было разрешено самоуправление под руководством собственных лидеров, судей и законов. Степень веротерпимости варьировалась в зависимости от династии: преемники были периодически суровы, Омейяды в целом снисходительны, Аббасиды попеременно снисходительны и суровы. Омар I изгнал всех иудеев и христиан из Аравии как Святой земли ислама, и сомнительная традиция приписывает ему «Завет Омара», ограничивающий их права в целом; но этот эдикт, если он вообще существовал, на практике игнорировался,36 и сам Омар продолжил в Египте льготы, ранее предоставлявшиеся христианским церквям византийским правительством.