Эпоха веры

Карьера Аниция Манлия Северина Боэция (475?-524) была похожа на карьеру Кассиодора, за исключением долголетия. Оба родились в богатых римских семьях, служили Теодориху в качестве министров, трудились над наведением мостов между язычеством и христианством и написали унылые книги, которые читались и хранились тысячу лет. Отец Боэция был консулом в 483 году; его тесть, Симмах Младший, происходил от Симмаха, который сражался за Алтарь Победы. Он получил лучшее образование, которое мог дать Рим, а затем провел восемнадцать лет в афинских школах. Вернувшись на свои итальянские виллы, он погрузился в учебу. Решив спасти элементы классической культуры, которая заметно умирала, он отдал свое время — самый ценный дар ученого — на то, чтобы изложить на ясном латинском языке труды Евклида по геометрии, Никомаха по арифметике, Архимеда по механике, Птолемея по астрономии… Его перевод «Органона», или логических трактатов Аристотеля, и «Введения в категории» Порфирия стали основными текстами и идеями логики последующих семи веков и положили начало долгому спору между реализмом и номинализмом. Боэций пробовал свои силы и в богословии: в эссе о Троице он защищал ортодоксальную христианскую доктрину и сформулировал принцип, согласно которому в конфликте веры и разума должна побеждать вера. Ни одно из этих сочинений не стоит читать сегодня, но трудно преувеличить их влияние на средневековую мысль.

Движимый семейной традицией служения обществу, Боэций втянул себя в водоворот политической жизни, оставив эти заумные занятия. Он быстро возвысился, стал консулом, затем патрицием, потом хозяином кабинетов — то есть премьер-министром (522 г.). Он отличался как своей филантропией, так и красноречием; люди сравнивали его с Демосфеном и Цицероном. Но известность наживает врагов. Готские чиновники при дворе возмущались его симпатиями к римскому и католическому населению и вызывали подозрения короля. Теодориху было уже шестьдесят девять лет, здоровье и разум пошатнулись, и он размышлял, как сохранить стабильность правления арианской готской семьи над народом, на девять десятых состоящим из римлян и на восемь десятых из католиков. У него были основания полагать, что и аристократия, и церковь были его врагами, которые с нетерпением ждали его смерти. В 523 году Юстиниан, регент Византии, издал эдикт, изгоняющий всех манихеев из империи и запрещающий занимать гражданские и военные должности всем язычникам и еретикам, включая всех ариан, кроме готов. Теодорих подозревал, что это исключение было сделано с целью обезоружить его, но будет отменено при первой же возможности; он считал этот указ плохим возмещением за те полные свободы, которые он предоставил ортодоксальному вероисповеданию на Западе. Разве не он возвел на высшие посты того самого Боэция, который написал антиарианский трактат о Троице? В этом же 523 году он подарил церкви Святого Петра две великолепные люстры из чистого серебра в знак вежливости по отношению к папе. Однако он обидел большую часть населения, защищая евреев; когда толпы разрушили синагоги в Милане, Генуе и Риме, он восстановил их за государственный счет.69

Именно при таком стечении обстоятельств до Теодориха дошла весть о заговоре сенаторов с целью его низложения. Его главой, как ему сообщили, был Альбин, президент сената и друг Боэция. Щедрый ученый поспешил к Теодориху, заверил в невиновности Альбина и сказал: «Если Альбин преступник, то я и весь сенат виновны в равной степени». Три человека с дурной репутацией обвинили Боэция в участии в заговоре и привели документ с подписью Боэция, в котором Византийской империи предлагалось вновь завоевать Италию. Боэций отверг все обвинения и назвал документ подделкой, однако позже признал: «Если бы у меня были надежды на свободу, я бы охотно им потакал. Если бы я знал о заговоре против короля… вы бы не узнали о нем от меня».70 Он был арестован (523).

Теодорих искал взаимопонимания с императором. В словах, достойных короля-философа, он написал Юстину:

Претендовать на власть над совестью — значит узурпировать прерогативу Бога. По природе вещей власть государей ограничивается политическим управлением; они не имеют права наказывать, за исключением тех, кто нарушает общественный мир. Самая опасная ересь — это ересь государя, который отделяет себя от части своих подданных, потому что они верят не так, как он.71

Юстин ответил, что имеет право отказывать в должности людям, чьей верности он не может доверять, и что порядок в обществе требует единства веры. Восточные ариане обратились к Теодориху с просьбой защитить их. Он попросил папу Иоанна I отправиться в Константинополь и ходатайствовать за отстраненных ариан; папа протестовал, что это не миссия для человека, обязанного уничтожить ересь, но Теодорих настоял на своем. Иоанн был принят в Константинополе с такими почестями, а вернулся с пустыми руками, что Теодорих обвинил его в измене и бросил в тюрьму, где через год он и умер.72