Эпоха веры

Он родился в 1225 году в замке своего отца в Роккасекке, в трех милях от Аквино и на полпути между Неаполем и Римом. Рядом находилось аббатство Монте-Кассино, и там Томас получил свое раннее образование. В четырнадцать лет он начал пятилетнее обучение в Неаполитанском университете. Там учился Михаил Скот, переводивший Аверроэса на латынь; Яков Анатолий переводил Аверроэса на иврит; Петр Ирландский, один из учителей Фомы, был энтузиастом-аристотелистом; университет был очагом греческого, арабского и ивритского влияния, накладывавшего отпечаток на христианскую мысль. Братья Томаса увлеклись поэзией; один из них, Райнальдо, стал пажом и сокольничим при дворе Фредерика и умолял Томаса присоединиться к нему. Пьеро делле Винье и сам Фредерик поддержали приглашение. Вместо того чтобы принять приглашение, Томас вступил в доминиканский орден (1244). Вскоре после этого его отправили в Париж изучать теологию; в самом начале путешествия он был похищен двумя своими братьями по настоянию их матери; его отвезли в замок Роккасекка и держали там под присмотром в течение года.53 Все средства были использованы, чтобы поколебать его призвание; история, вероятно, легенда, рассказывает, как в его покои была введена красивая молодая женщина в надежде соблазнить его к жизни, и как, взяв с очага горящее клеймо, он выгнал ее из комнаты и выжег на двери крестное знамение.54 Его твердая набожность склонила мать к его целям, она помогла ему бежать, а его сестра Маротта после долгих бесед с ним стала монахиней-бенедиктинкой.

В Париже одним из его учителей был Альберт Великий (1245). Когда Альберт был переведен в Кельн, Томас последовал за ним и продолжал учиться у него до 1252 года. Временами Томас казался скучным, но Альберт защищал его и пророчил ему величие.55 Он вернулся в Париж, чтобы преподавать в качестве бакалавра теологии; и теперь, следуя по стопам своего учителя, он начал длинную серию работ, представляющих философию Аристотеля в христианской форме. В 1259 году он покинул Париж, чтобы преподавать в студиуме, содержавшемся при папском дворе то в Ананьи, то в Орвието, то в Витербо. При папском дворе он познакомился с Вильгельмом Моербекским и попросил его сделать латинский перевод Аристотеля непосредственно с греческого.

Тем временем Сигер Брабантский возглавил аверроистскую революцию в Парижском университете. Томас был послан ответить на этот вызов. Достигнув Парижа, он перевел войну в лагерь противника, написав трактат «О единстве интеллекта против аверроистов» (1270). Он завершил его с необычайным пылом:

Вот наше опровержение этих ошибок. Оно основано не на документах веры, а на доводах и высказываниях самих философов. Если же найдется кто-нибудь, кто, гордясь своей мнимой мудростью, захочет оспорить написанное нами, пусть он сделает это не в каком-нибудь углу и не перед детьми, которые бессильны решать такие сложные вопросы. Пусть он ответит открыто, если осмелится. Он найдет здесь меня, противостоящего ему, и не только моего ничтожного «я», но и многих других, чьим предметом изучения является истина. Мы сразимся с его заблуждениями и излечим его невежество.56

Это был сложный вопрос, ведь Фоме, во второй период его преподавания в Париже, приходилось не только бороться с аверроизмом, но и отвечать на нападки собратьев-монахов, которые не доверяли разуму и отвергали утверждение Фомы о том, что Аристотель может быть согласован с христианством. Джон Пекхэм, преемник Бонавентуры на францисканской кафедре философии в Париже, упрекал Фому в том, что он запятнал христианскую теологию философией язычника. Томас, как позже сообщал Пекхэм, стоял на своем, но отвечал «с большой мягкостью и смирением».57 Возможно, именно эти три года споров подорвали его жизненные силы.

В 1272 году он вернулся в Италию по просьбе Карла Анжуйского, чтобы реорганизовать Неаполитанский университет. В последние годы жизни он перестал писать, то ли из-за усталости, то ли из-за разочарования в диалектике и спорах. Когда один из друзей призвал его завершить «Сумму теологии», он сказал: «Я не могу; мне открылись такие вещи, что то, что я написал, кажется просто соломой».58 В 1274 году Григорий X призвал его присутствовать на Лионском соборе. Он отправился в долгий путь на мулах по Италии, но по дороге между Неаполем и Римом ослабел и лег в постель в цистерцианском монастыре Фоссануова в Кампанье. Там в 1274 году, когда ему было всего сорок девять лет, он и умер.