Эпоха веры

Единственным великим историком этого периода был Прокопий. Он родился в Кесарии Палестинской (490 г.), изучал право, приехал в Константинополь и был назначен секретарем и юридическим советником Белисария. Он сопровождал полководца в сирийских, африканских и итальянских походах и вернулся с ним в столицу. В 550 году он опубликовал свои «Книги о войнах». Зная не понаслышке о достоинствах полководца и скупости правителя, он сделал Белисария блестящим героем, оставив Юстиниана в тени. Книга была принята публикой с овациями, а императором — с молчанием. Теперь Прокопий написал «Анекдоты», или «Тайную историю»; но он так успешно скрывал ее от публикации и распространения, что в 554 году Юстиниан поручил ему написать отчет о зданиях, возведенных за время правления. В 560 году Прокопий издал «De Aedifiais» и так нагрузил ее похвалами императору, что Юстиниан вполне мог заподозрить в ней неискренность или иронию. Тайная история» стала известна миру только после смерти Юстиниана и, возможно, Прокопия. Это увлекательная книга, как и любое обличение наших соседей; но есть что-то неприятное в литературных нападках на людей, которые уже не могут говорить в свою защиту. Историку, который напрягает свое перо, чтобы доказать тезис, можно доверять, что он искажает истину.

Прокопий иногда был неточен в вопросах, выходящих за рамки его собственного опыта; он копировал то манеру поведения и философию Геродота, то речи и осады Фукидида; он разделял суеверия своей эпохи и омрачал свои страницы знамениями, оракулами, чудесами и снами. Но там, где он писал о том, что видел, его рассказ выдержал все испытания. Его труды были мужественны, расположение материалов логично, повествование увлекательно, греческий язык ясен и прям, и почти классически чист.

Был ли он христианином? Внешне — да; и все же временами он повторяет язычество своих образцов, фатализм Стоа, скептицизм Академии. Он говорит о том, что Фортуна

порочная природа и непостижимая воля. Но эти вещи, как я полагаю, никогда не были понятны человеку и никогда не будут понятны. Тем не менее на эти темы всегда много говорят, и мнения постоянно разлетаются… поскольку каждый из нас ищет утешения своему невежеству…Я считаю безумной глупостью исследовать природу Бога…Я буду хранить благоразумное молчание относительно этих вопросов с той лишь целью, чтобы старые и почтенные верования не были дискредитированы».33

IV. ВИЗАНТИЙСКОЕ ИСКУССТВО: 326–565 ГГ

1. Переход от язычества

Главными достижениями византийской цивилизации были государственное управление и декоративное искусство: государство, пережившее одиннадцать веков, Святая София, стоящая по сей день.

Ко времени Юстиниана языческое искусство закончилось, и половина его произведений была изуродована или уничтожена. Варварские набеги, имперский грабеж и благочестивое разрушение положили начало процессу разорения и запустения, который продолжался до Петрарки в XIV веке, который, так сказать, боролся за жизнь оставшихся в живых. Одним из факторов разрушения была распространенная вера в то, что языческие боги были демонами, а храмы — их прибежищем; в любом случае, считалось, что материал можно было бы использовать лучше в христианских церквях или домашних стенах. Сами язычники часто присоединялись к разрушениям. Несколько христианских императоров, в частности Гонорий и Феодосий II, делали все возможное, чтобы защитить старые постройки,34 А просвещенные священнослужители сохранили Парфенон, храм Тесея, Пантеон и другие сооружения, заново посвятив их в христианские святыни.

Поначалу христианство подозревало искусство в поддержке язычества, идолопоклонства и безнравственности; эти обнаженные статуи едва ли соответствовали почитанию девственности и безбрачия. Когда тело стало казаться орудием сатаны, а монах заменил атлета в качестве идеала, изучение анатомии исчезло из искусства, оставив скульптуру и живопись с мрачными лицами и бесформенными драпировками. Но когда христианство восторжествовало, и потребовались огромные базилики, чтобы вместить его разросшиеся паствы, местные и национальные традиции искусства вновь заявили о себе, и архитектура поднялась из руин. Более того, эти просторные здания требовали украшений; богомольцам нужны были статуи Христа и Марии, чтобы помочь воображению, и картины, чтобы рассказать простым безграмотным историю их распятого Бога. Возрождались скульптура, мозаика и живопись.