Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев

Древние вкладывали в свою алчность всю душу, превращая ее в страсть, но, по крайней мере, должны были сохранить свое право на желания в этом мире. Они обходили объект своей алчности, разглядывая его со всех сторон, не в состоянии отвести от него глаз. Они не могли сопротивляться искушению, они должны были завоевать дружбу хозяина этой вещи или взять силой то, что не могли получить добром. И пусть жестокий человек смотрит на него потом, если он сможет заставить приобретенное подчиниться своей воле. А поскольку желание возникает из глубины души, то и отказ воспринимается как оскорбление. Спокойный и уравновешенный вождь Ватнсдаля, Ингимунд Старый, в последние годы жизни очень хотел заполучить понравившееся ему оружие. Как-то летом у него гостил Хравн Норвежец, который владел великолепным мечом. Ингимунд бросал на него завистливые взгляды; он попросил Хравна дать ему на время это оружие, чтобы хорошенько рассмотреть, но, когда он предложил гостю продать ему этот меч, Хравн ответил категорическим отказом. Услышав это, Ингимунд затаил обиду. Проходили дни; Ингимунд с большим интересом выслушивал рассказы норвежца о его путешествиях и участии в набегах викингов – в своей молодости он тоже мечтал о приключениях. Хравн говорил, Ингимунд слушал; как-то за разговором Ингимунд, забывшись, вошел в капище, и Хравн последовал за ним. Ингимунд возмущенно обернулся – в святилище запрещено было входить с оружием, поскольку это считалось вызовом богам; если человек забывал об этом, то должен был в качестве наказания отдать самое ценное, что у него было, и просить того, кто знал богов, заступиться за него. Так Ингимунд завладел мечом Эттартанги («Книга о занятии земли. Часть третья»).

Желание не только возбуждало страсти, но и порождало настоящие трагедии в жизни наших предков. Когда старый одноглазый бог вошел в зал Вёльсунга и глубоко всадил свой меч в ствол дерева в качестве подарка самому сильному, никто, кроме Сигмунда, не смог его вытащить, но среди воинов был один, шурин Сигмунда по имени Сиггейр, который с завистью смотрел на меч. Он предложил за него Сигмунду в три раза больше золота, чем весит этот меч, но золото не прельстило витязя. Сиггейр в ярости покинул дом Вёльсунга, не дождавшись окончания праздника. Однако вскоре он вернулся, взяв с собой родственников жены, и, убив своего тестя и связав его сыновей, он бросил их в лесу волкам на съедение, а меч забрал себе. Одного за другим волки убивали молодых Вёльсунгов, пока наконец в живых не остался лишь Сигмунд, хозяин меча. С помощью своей сестры Сигню он вернул себе меч, спасся сам и отомстил за отца. Это был тот самый меч, который выбил у него из рук в бою Один, который Регин заново выковал для своего названого сына и которым был убит Фафнир; это было оружие Сигурда Фафниробойцы. Так появлялось одно сокровище за другим, вместе со своей трагедией. Золотая гривна Инглингов, драгоценное запястье Скильдингов, сокровище Андвари – эти ценности не только олицетворяют дух германского народа, но и трагический элемент в их жизни.

Глава 6 Общая трапеза

Конунг Магнус Добрый объявил Свейна Эстридсена своим вассалом и в подтверждение своих слов даровал ему плащ и предложил испить чашу с хмельным медом. Свейн не принял плащ, да и меда, вероятно, не отведал – он опасался конунга Магнуса не меньше, чем тот его.

Так же как и подарок, еда и питье могли даровать честь или бесчестье, связать и развязать, наградить удачей или, наоборот, лишить ее.

«Люди пьют за здоровье друг друга», – говорится в старой поговорке; подобно тому как человек, выпивший за женщину на свадьбе, вводит ее в круг семьи, так и тост за соседа, произнесенный, чтобы приблизить его к себе, вводит его во фрит поднявшего кубок. Поэтому слов «Я воспользовался его гостеприимством» достаточно для того, чтобы оправдать категорический отказ этого человека присоединиться к действию против того, кто ему это гостеприимство оказал. Этот аргумент, вероятно, заставлял человека примкнуть к противоположной стороне, а не к той, к которой он естественным образом принадлежал. И хотя помощь от него была невелика, она могла в решающий момент определить исход битвы.

Однажды конунг Магнус обедал на борту своего корабля. Вдруг какой-то человек пересек палубу и поднялся на полуют, где сидел конунг, отломил кусок хлеба и съел. Магнус посмотрел на него и спросил, как его зовут. «Меня зовут Торфинн». – «Так ты – ярл Торфинн?» – «Да, так называют меня на западе». – «По правде говоря, ярл, я думал, если нам доведется когда-нибудь встретиться, сделать так, чтобы никто никогда не узнал о нашей встрече; но после того, что произошло, я уже не смогу тебя убить». А ведь их разделяла вражда, которую они породили своими действиями. Торфинн разрушил все планы короля на подчинение себе западных островов, убив своего племянника Рёгнвальда Брусасона, который помогал там Магнусу осуществлять свои политические планы, и очень грубо избавился от приспешников короля.