Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев

Согласно «Эдде», мир возник в бездне Гиннунгагап, по обе стороны которой простирались два царства: на юге – пылающий Муспелльсхейм, на севере – Нифльхейм, земля льдов и туманов. Искры Муспелльсхейма растопили льды Нифльхейма, из талой воды зародилось первое живое существо – великан Имир. Вот как об этом говорится в «Видении Гюльви»: «Мировая Бездна на севере вся заполнилась тяжестью льда и инея, южнее царили дожди и ветры, самая же южная часть Мировой Бездны была свободна от них, ибо туда залетали искры из Муспелльсхейма. (…) И если из Нифльхейма шел холод и свирепая непогода, то близ Муспелльсхейма всегда царили тепло и свет. И Мировая Бездна была там тиха, словно воздух в безветренный день. Когда ж повстречались иней и теплый воздух, так что тот иней стал таять и стекать вниз, капли ожили от теплотворной силы и приняли образ человека, и был тот человек Имир, а инеистые великаны зовут его Аургельмиром».

Из тела убитого Имира был сотворен обитаемый мир: «Они (сыновья Бора) взяли Имира, бросили в самую глубь Мировой Бездны и сделали из него землю, а из крови его – море и все воды. Сама земля была сделана из плоти его, горы же из костей, валуны и камни – из передних и коренных его зубов и осколков костей. (…) Из крови, что вытекла из ран его, сделали они океан и заключили в него землю» («Видение Гюльви»). Из черепа Имира сделали небосвод, искры Муспелльсхейма стали звездами и светилами. Эта легенда представляет собой драму сотворения, которая разыгрывалась всякий раз, когда под котлами с жертвенным мясом зажигали священный огонь.

Теперь сокровенный смысл «Вёлуспы» выходит наружу. Картины ее первой части представляют собой сцены в зале блота, и из этого материала, обладающего огромной силой внушения, поэт создал историческую и эсхатологическую драму. Она начинается с того времени, когда мир пребывал в состоянии хаоса:

³

В начале времен,когда жил Имир,
не было в мире
ни песка, ни моря,
земли еще не было
и небосвода,
бездна зияла,
трава не росла.

⁴

Пока сыны Бора,Мидгард создавшие
великолепный,
земли не подняли,
солнце с юга
на камни светило,
росли на земле
зеленые травы.

Так развивалась великая космогоническая драма. Новое солнце освещает своими первыми лучами «флаги в зале» в поэмах о том, как боги подняли землю и заняли свои места, откуда стали командовать судьбой. Слова имеют точный и в то же время далекоидущий драматический посыл.

Возможно, мифы в своих более поздних формах подверглись влиянию христианских легенд о сотворении мира, но эти модификации не добрались до самой сути, и они до сих пор несут печать живого ритуала. В примитивном языке «сотворить» означает повторить все прежние формы жизни, вечно новые и вечно повторяющиеся организмы, которые превращают существование в реальное и незыблемое.

Ритуал блота включал в себя акт, который можно назвать прославлением сокровищ. Золото, будь это кольцо или какая другая ценная вещь, помещалось на очаг или опускалось в котел, о чем свидетельствуют разрозненные поэтические строки и устойчивые кеннинги. Золото именовали «пламенем глубины» или «огнем реки», намекая на то, что оно рождалось и становилось удачливым после того, как его омывали древние реки, вытекавшие из котла Нифльхейма. Ритуал такого типа упомянут в поэме «Речи Гримнира» (Grimnismal), которая утверждала, что все реки вытекают из Хвергельмира – «кипящего котла», источника в Нифльхейме: «Эйктюрнир олень, / на Вальхалле стоя, / ест Лерад листву; / в Хвергельмир падает / влага с рогов – / всех рек то истоки»[126].

Какая часть этой манипуляции с золотом принимала участие в космогонической драме, мы сказать не можем, но, зная глубокую значимость сокровищ как движущей силы хамингьи и учитывая всеобъемлющую широту удачи клана, мы можем догадаться, для чего нужно было золото в космологической драме. Оно, вероятно, существовало для того, чтобы обезличить волю богатства людей, поскольку возникло из доисторических прообразов вещей, включая сюда все проявления жизни – от плодородия почвы до животворного сияния солнца. Об эффекте этого ритуала нам рассказывает миф о Драупнире, кольце богов, которое было помещено на погребальный костер Бальдра и вернулось из подземного мира, приобретя способность ночью ронять кольца.

Картина, которую мы воссоздаем с помощью мифа и языка, богата предположениями, однако ее очертания остаются расплывчатыми, и представление строится на основе имеющегося материала. Описание более правдиво, когда оно раскрывает перед нами глубину пафоса и значение ритуала блота, не размывая его контуров.