Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев

Экстатическое напряжение в церемониях оплодотворения, соединяющее крайности сентиментального желания и чувственного порыва, вроде того, что мы находим у землепашцев, которые, прежде чем бросить драгоценное семя в землю, орошали его слезами, а потом с радостью и ликованием приносили первые сжатые снопы на алтарь Фрейра. Этот бог обладал характером, который никак не соответствовал идеалу северных германцев, не терявших рассудительности даже в минуты сердечного томления. Эддическая поэма «Поездка Скирнира» (Skirnismal) свидетельствует о том, что обряд оплодотворения почвы был не лишен чувственности. На вопрос Скирнира, отчего господин так печален, Фрейр, изнывающий от любви, отвечает:

Близ дома Гюмира
мне довелось
желанную видеть;
от рук ее свет
исходил, озаряя
свод неба и воды.
Со страстью моей
в мире ничья
страсть не сравнится,
но согласья не жду
на счастье с нею
от альвов и асов[130]

.

Этот пыл, который златовласая земля пробуждала в своих любовниках, превратился в поэму божественной любви, равной которой нет во всей северной литературе.

Глава 15 Боги

Вряд ли можно что-нибудь добавить к природе богов. В их природе, сочетающей нейтральное состояние могущества с личностью, нет никакого особенного божественного дара, поскольку это сущность жизни во всех ее проявлениях. Они обитают в священном месте и обладают священными богатствами, но могут в любой момент явить свой лик почитателям во снах или наяву. Как мощь или удача, боги в старом норвежском языке именовались гад и regin: где гад означало мудрость и волю; regin же выражало удачу и силу. В своем персональном аспекте боги именуются асами, в южных диалектах – ансами; объяснение этим названиям дал Иордан, который утверждал, что среди готов были вожди, благодаря удаче которых завоеванные народы получили название ансов.

По своему облику боги в одних кланах относились к представителям мужского пола, в других семьях и местностях – женского. Их проявления в качестве женщин, естественно, основаны на том, что женщина, как правило, представляла собой более высокую форму святости, чем мужчина. Вопрос о том, принимали ли боги образ животных, едва ли уместен. Божественная сила хамингьи ходила по полям в стадах, и особенно в особях, которые считались священными и назывались вожаками своих стад или средством благословения; и в зале блота жертву наполняла божественная сила. Животное могло быть божеством, но боги животными не были; нет также никаких указаний, что боги принимали облик животного, когда они появлялись перед друзьями.

Между человеком и богом не существует разницы по типу, но существует большая разница в степени. Боги являются целой хамингьей, тогда как человек – лишь ее часть. Граница между богами и людьми незыблема, но может изменять свое место; она смещается вниз, когда люди занимаются своими повседневными делами. Но они могут возвыситься, когда облекаются в одежды святости или покидают тело ради битвы или рыбалки. Граница между ними стирается только во время блота; но во время праздника нет и людей, потому что все наполняется хамингьей. Божественность людей, когда они пребывают в состоянии святости, выявляется с помощью поэтических метафор; когда воина называют «богом меча» или «богом битвы», то это выражение – не более чем поэтическое описание. Та же реальность проявляется и тогда, когда женщину называют «богиней безделушек», или – более возвышенно – «богиней эля», имея в виду ее особую роль при приготовлении напитка.

Единственный способ объяснить природу бога – это сказать, что божественный элемент может проявить себя в разумных воплощениях, более сильных и слабых, всеобъемлющих и более ограниченных. Человек может стать богом, а бог человеком.