Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев

Это краткое описание древней истории, когда обитаемая земля обретала свои очертания под влиянием враждующих сил жара и холода, представляет нам северный взгляд на природу. Люди, которые придумали эти легенды, слышали рев океана. Они видели голые склоны гор и ощущали на себе холодные порывы ветра, дующие с ледников. Их концепция сил, действующих в мире, однако, была основана не на абстрактных размышлениях и не на смутных теориях о гипотетическом состоянии вещей; не важно, включал ли в себя космогонический взгляд на мир элемент размышления или нет, он был утрачен и проясняется в образах, взятых из ритуальной драмы, неразрывно связанной с обрядом жертвоприношения. Картина ледников, сползающих с гор, словно «шлак, бегущий от огня», определенно появилась не благодаря стилистическому мастерству Снорри. Эта деталь встречается в легендах, которые он использовал для своего литературного описания. Более чем вероятно, что наблюдение, породившее метафору Снорри, заложено в самой основе норвежского космогонического мышления. Поместив поток Хвергельмир (Кипящий Котел) в центре Нифльхейма, оно демонстрирует точность утверждения, которое не только предполагает драматическую картину, но и напрямую демонстрирует взаимоотношения между ритуальным опытом и космогоническим мышлением по вопросу о том, какие силы участвуют в игре элементов мира. Фактически легенда была создана человеком, который видел, как столкновение огненной и водной стихий породило мир.

Центр творческого эпизода драмы сосредоточен в огне и жертвенных котлах. Смерть Имира – это древний жертвенный миф, который прочитывается как пьеса о сотворении мира. Сама легенда до сих пор производит впечатление драматической постановки: «Сыновья Бора (…) взяли Имира, бросили в самую глубь Мировой Бездны и сделали из него землю, а из крови его – море и все воды. Сама земля была сделана из плоти его, горы же из костей, валуны и камни – из передних и коренных его зубов и осколков костей».

Мы должны удовлетвориться общим описанием символического ритуала сотворения, который воплощался в заклании и рассечении на части перед положением в котел жертвенного животного. Единственная сцена, изложенная Снорри в «Видении Гюльви», относящаяся к этой драме, сохранилась среди обломков мифологии, а именно миф о Бергельмире, в котором говорится о Всемирном потопе, но, к сожалению, он изложен так сжато и малопонятно, что мы не можем получить полную картину: «Сыновья Бора убили великана Имира. А когда он пал мертвым, вытекло из его ран столько крови, что в ней утонули все инеистые великаны. Лишь один укрылся со всею своей семьей. Великаны называют его Бергельмиром. Он сел со своими детьми и женою в ковчег и так спасся. От него-то и пошли новые племена инеистых великанов».

В эддической песни «Речи Вафтруднира» великан говорит: «За множество зим / до создания земли / был Бергель-мир туре; / в гроб[145] его / при мне положили, / вот что первое помню»[146]. Этот стих, очевидно, воспроизводит ритуальный акт драматического характера, но, к сожалению, в объяснении содержится слово неизвестного нам значения. В «Песни о Гротти» (Grottasongr), как и в «Песни Дёрруда», «лудр» (Ludr) означает ручную мельницу: «Вот появились / в палатах конунга / вещие девы / Фенья и Менья; / Фроди они, / Фридлейва сыну, / сильные девы, / отданы в рабство. / К мельнице их / подвели обеих, / жернов вращать / велели тяжелый: / не дал им Фроди / на миг передышки, / пока они песню / ему не запели».

Эта песнь представляет собой ритуальную драму, сюжетом которой является перемалывание соли в богатство и удачу для короля. В скальдической поэме кеннинг, объединяющий «лудр» со словом «солод», обозначает пивной котел. Также слово «лудр» встречается в формуле, которую использовали для обеспечения хорошей погоды на море: «…Коль в море шумящем / Буря застигнет тебя: / Ветры и воды почтут твою волю, / Берег найдешь, невредим»[147].

В результате сравнительного анализа мы узнаем, что словом «лудр» обозначали и жертвенные сосуды, но остаемся в неведении относительно их характера в истории о великане Бергельмире. Эти вольные размышления проливают свет на описание в «Вёлуспе» самых ранних времен. Начальные стихи ведут нас прямо в зал, в тот момент, когда создается драма творения:

³

В начале времен,когда жил Имир,
не было в мире
ни песка, ни моря,
земли еще не было
и небосвода,
бездна зияла,
трава не росла.
⁴ Пока сыны Бора,
Мидгард создавшие
великолепный,
земли не подняли,
солнце с юга
на камни светило,
росли на земле
зеленые травы.

Процесс возделывания был, вероятно, представлен ритуальным применением культовых орудий труда над телом жертвенного животного. Все это совершалось с помощью быстрых жестов и движений руки и других символических действий.