Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси

Однако исключительную важность представляло бы выявление и углубленное изучение предпосылок этого объединения, равно как его внутренних и внешних коммуникаций, ранних центров и их соотношения, действовавших в его составе политических сил. Перед отечественной исторической наукой по-прежнему неразрешенной стоит проблема адекватного осознания и сходного, ключевого этапа национального становления; отождествления, идентификации, себя — со своими подлинными истоками, достоверного осмысления «а как оно было», где и когда, кто и зачем осуществил те реальные действия, которые и сложились — в генезис Руси.

Проблема возникла, по сути, в творчестве первого киевского летописца, во всяком случае, того из редакторов «Повести временных лет», кто не решился «изъять» из контекста начального летописания — Первое известие о Руси («начася прозывати Руская земля»), но в угоду «придворной конъюктуре» затушевал подлинное содержание этого раннего известия, ибо оно ставило под сомнение легитимность правящей династии Рюриковичей. Собственно в 1118 г. и возникло основное противоречие российской исторической науки, остающееся неразрешенным до сего дня: мы знаем «откуду Руская земля стала есть»; и в то же время мы игнорируем это бесспорное знание, принимая за «точку отсчета» деятельность более актуальной администрации, пришедшей на смену оставшимся безымянными «строителям первой волны»; напрашивающиеся параллели с Россией конца XX века, может быть, помогут прояснить необходимость решения этой исследовательской задачи, единственного, способного обеспечить адекватность национального самосознания.

Триста лет назад, во всяком случае, ситуация повторилась при переходе от «летописной историографии» к становлению исторической науки. Петербургский академик Готлиб Зигфрид Байер (1694-1738), с добросовестностью европейского специалиста, первого профессионального латиниста, эллиниста, ориенталиста России, выполнил поставленную перед ним задачу: первичную систематизацию источников по ранней русской истории. При этом он обнаружил действительно уникальное и новое для тогдашней науки свидетельство, дополняющее и проясняющее «умолчание» летописного текста «Повести временных лет»: запись «Вертинских анналов» Ita anonimus ad А. С. 839. Сведения о «хакане росов» Байер интерпретировал определенно и верно :«задолго до Рюрика народ русский (gentem Rossicam)» имел правителя, титул которого («хакан»), привлекая греческие и арабские источники, можно расценивать как равнозначный титулам «император, автократор (самодержец)» (Bayer 1735: 281).

Официальная монархическая историография ближайших к Байеру поколений этот «неудобный» (паче в эпоху непрерывных дворцовых переворотов середины XVIII века) и фундаментальный вывод обошла молчанием; и продолжала обходить во всех последующих поколениях, без малого триста лет, предпочитая дискуссию, в общем-то бессодержательную, об этническом составе «варягов», раскрытом тем же Байером на тех же страницах и с исчерпывающей точностью и полнотой (Вауег 1735: 280; Лебедев, Станг 1999:136-139).

Начало Руси остается загадкой, «белым пятном», terra incognita, не только для российского общественного самосознания, но, что гораздо опаснее и сложнее, для профессиональной исторической науки России начала XXI века, тысячу лет спустя, то есть на протяжении всего пройденного страной и народом исторического пути России.

Неприемлемость этой ситуации острее и раньше ученых историков осознают современные политики, причем столь различные, как радикальный «правый демократ», депутат и правозащитник Ю. А. Рыбаков и спикер Государственной Думы Г. Н. Селезнев. «Какую Россию мы хотим возродить?., азиатские или норманские порядки… рабство или вольную волю? …вопрос с местом Ладоги в нашей истории остается полем битвы историков под ковром официоза», — комментирует правозащитник материал о ранней Ладоге (Рыбаков 2003:14). Пожеланием исторического исследования, «чуждого кичливости, ксенофобии и замалчивания «неудобных» событий и фактов» открывает спикер тематический выпуск журнала Правительства и Администрации Президента РФ «Древняя Русь» (Селезнев 2002: 1). Но обзорные монографии, многотомные сводные работы, университетские и школьные учебники по-прежнему не в состоянии раскрыть почти столетие начальной отечественной истории, с 750-780-хх по 830-840-е гг., когда, минимум за одно-два поколения до «призвания князей», «начася прозывати Руская земля».

Впрочем, столь же «слепы» к этому известию «Вертинских анналов» о событиях 838-839 гг. и западноевропейские коллеги российских историков. Триста лет историческая наука игнорирует тот факт, что Русская Земля «каганата росов» оказывается ровесницей Империи Каролингов, направляя послов к сыну Карла Великого, правда, в его последние годы и незадолго до распада его Империи (843 г.). Словно на смену ей выступает новая, в перспективе не менее могущественная держава, постепенно поднимающееся на противоположном, восточном краю европейской арены Древнерусское государство восточных славян.