Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси

Силовой центр в Средней Швеции, в бассейне Мелар, о котором, собственно, писал Хольмквист, несомненно существовал и в эпоху бронзы, и на рубеже эр (свионы Тацита), и в эпоху викингов. Однако безусловное доминирование его начинается спустя столетия после «крестовых походов шведов в Финляндию, Карелию, Ингрию» XII-XIV вв. и реализуется в шведском великодержавии XVI-XVII вв., «королей свеев, готов и вендов», со времен Густава Вазы, Густава-Адольфа и до Карла XII, когда почти сто лет Балтийское море было практически «внутренним морем» Шведской державы.

С 1721 года, провозглашения Российской империи, силовой центр Балтики сместился на Восток, к Санкт-Петербургу. Доминирование навеем восточном и юго-восточном побережье Балтики, при всех потрясениях мировых войн и революций, сохранялось до наших дней, и лишь с падением Берлинской стены, а затем и Советского Союза Балтика впервые обретает качественно новое состояние — примерного равновесия и равноценности взаимодействующих государств, этносов и культур. Отметим при этом, состояние — изоморфное предложенной «модели» Скандобалтийской цивилизации эпохи викингов. В этой модели, стало быть, можно видеть «архетип Скандобалтики».

В изучении этого архетипа на повестку дня выдвигаются и новые, конкретно-археологические задачи. Последние годы отмечены выявлением, наряду с типо-хронологическими характеристиками эпохи викингов VIII-XI вв., древностей предшествующего, после-римского и позднеримского, времени — фибула с о. Тютерс (VI в.), меч из Турова (V в.), топор из Глумиц (II—IV вв). В систематике С. Ю. Каргопольцева для Северо-Запада представлен обширный набор артефактов, объединяющих с римским временем ранние «длинные курганы», непосредственно приближающийся к ранним горизонтам Ладоги (в систематике С. Л. Кузьмина, А. Д. Мачинской, О. И. Богуславского). Охватив типо-хронологическими построениями, выполненными в последние десятилетия археологами нового поколения, исторический интервал с VIII в. (основание Ладоги) до XVIII в. (Санкт-Петербург), мы оказываемся перед возможностью опустить нижнюю границу этого интервала еще на три-пять столетий в глубь веков (Хлевов 2002).

Решение этой задачи, как и ряда других, безусловно, исключительно увлекательно и актуально для археологов всех действующих генераций. Надо иметь в виду, однако, нарастающую включенность и, соответственно, зависимость наших исследований от общекультурного контекста. Проблемы современной археологии связаны не только с компьютеризацией и введением мультимедиа, парадигмалогической перестройкой «пост-модернистского (или постиндустриального)» общества в «информационную», «культуро-экологическую» или иную предстоящую формацию цивилизации. На последних форумах все более активно обсуждаются проблемы значения, охраны, управления и использования культурного наследия в целом, культурных ценностей, философской рефлексии, этики в археологии, национализма и экстремизма современных форм поп-культуры и т. д. (вплоть до «культа Элвиса Пресли» и архетипики eгo аналогов).

Сессия Европейской Ассоциации археологов (ЕАА) 1998 года в Гетеборге (Швеция), определившая проведение IX сессии ЕАА юбилейного 2003 года в России, в С.-Петербурге, представляла все эти тенденции в неупорядоченной полноте и противоречивости. Вовлекая результаты наших исследований в общекультурный контекст, мы должны отдавать себе отчет в сложности этих его тенденций. «Славяне и скандинавы» издательства «Прогресс» 1986 г. удачно вписывались в тогдашний контекст «объединяющейся Европы», куда СССР Горбачева готовы были принять на гораздо более льготных условиях, чем это происходило с реформируемой Россией конца 1990-х. Потенциал, созданный в минувшие десятилетия, в частности, и развитием «Варангики» использован был далеко не полностью и не всегда — оптимальным образом.Тем больше опасность нарастающего давления скоротечных политических и культурных конъюктур в начале XXI века. Конъюктур этих более чем достаточно, от имперской ностальгии до регионального сепаратизма.

Эпоха викингов в Северной Европе — один из важнейших этапов исторического прошлого скандинавских стран. Она отделяет десять тысячелетий первобытности от начала собственно исторического периода, который на севере Европейского континента открывается становлением раннефеодального общества, как первой классовой социально-экономической формации.

Последовательный анализ всех доступных изучению аспектов экономики, социально-политической структуры, материальной и духовной культуры, основанный на комплексном исследовании данных разных групп источников (письменных, археологических, нумизматических, языковых), и обобщение результатов этого анализа на сравнительно-историческом фоне и в конкретно-исторической взаимосвязи с развитием соседних государств региона позволяют реконструировать основные этапы этого революционного процесса, охватившего IX, X и первую половину XI столетия.