Эпоха Закатного солнца (СИ)

Разложив свой плащ подобно нарнийскому королю, Тиарет легла рядом с Певенси и уставилась на небо, что меняло свои краски от нежно-розового к холодному темно-синему цвету ночи. Спокойствие ее ушло давным-давно, но сейчас было как-то по-особенному легко и тревожно одновременно. Мысли аин спутались, ни одна из них не звучала больше так логично, как это было всегда.

— Кто такой Ахриман? — робко поинтересовался Питер, вырвав девушку из чертога ее разума. Она посмотрела на него слегка удивленно, вопрошая одним взглядом, как он узнал. Ответ не заставил себя ждать. — Твой отец сказал, чтобы я тебя защищал от Ахримана.

— Гротаур, — выдохнула нехотя эльфийка, — которого изгнали из Валинора за измену.

— Тот, который пытался тебя убить? — спросил Питер и тут же пожалел об этом.

Разговор на тропе мертвых ему не забудется никогда, но не потому что он был испуган до дрожи, а потому что все слова, которые говорила Тиарет, он ловил как воздух, и будто задыхался от молчания.

— Он пробудил пустоту, — хмуро подметила девушка, перевернувшись на бок, чтобы видеть своего собеседника. — Родители не хотели мне рассказывать, не знаю почему, может считают, что я буду мстить. Гротаур, Ахриман, еще его знали под именем Майрон, и он был старшим братом моего отца.

— То есть, он должен был стать королем? — девушка кивнула в ответ. — Но тогда почему не стал? И зачем ему понадобилось тебя убивать? — Питер заметил, что лицо Тиарет помрачнело за секунду. — Прости, я снова задаю много вопросов.

— Все в порядке, я просто сама не знаю ответа. Что? Ты же не думал, что я знаю все на свете? — удивилась аин.

— Ну, вообще-то думал. Ты так ловко отвечала на все мои вопросы, к тому же, — Певенси улыбнулся, — говорила так странно.

— Странно?

Питер согласно кивнул.

— Скажи, каково это? — спросила эльфийка, поудобнее устроив голову на своей руке. Питер же только вопросительно изогнул бровь, из-за чего девушке пришлось пояснить. — Когда твой родственник становится предателем, — голос ее тихо звучал, будто Тиарет боялась потревожить незажившую рану. — Я понимаю, что с Эдмундом было по-другому, но все же.

Питер тяжко вздохнул и перевернулся на спину, устремив свой взгляд в небо, а мысли в прошлое.

— Это больно, потому что начинаешь винить себя в произошедшем. — Взгляд Верховного короля стал серьезным и грустным, таким, какой бывает у отца, что не смог уберечь свое чадо от плохого влияния. — Тяжело видеть плохое в человеке, с которым ты в родстве. Это всегда оставляет свой след.

— Я не знала своего дядю совсем, думаю, мне будет легко. — Тиарет прикрыла глаза на секунду, — мне только не понятно одно: что же его заставило так измениться? Я имею в виду, все кто знал его как Майрона, отзываются только положительно: он был честным и храбрым воином, и он изучал магию древних аинов, чтобы использовать ее во благо.

— Все злодеи, так или иначе, думают, что делают что-то во благо. — Обреченно вздохнул Питер. — Пора спать.

Тиарет кивнула, наблюдая за тем, как молодой мужчина на глазах ее превращался в мудрого правителя. Или же напротив, мудрый правитель так ловко прятался в облике юнца. Впервые она посмотрела на Питера другим взглядом: глаза его были выразительные и голубые, напоминающие неизведанные глубины океана; лицо его нельзя было назвать детским, волевой подбородок за время их путешествия покрылся легкой щетиной, а волосы его были светлыми, цвета пшеницы. Почему-то сейчас, когда Питер уснул, он казался таким красивым и внушал спокойствие, которого так давно лишилась эльфийка. Она вдруг подумала о поцелуе, и щеки ее налились румянцем. Смутившись, девушка отвернулась в другую сторону и, в попытках унять свое сердцебиение, уснула.

Утром, стоило только первым лучам показаться из-за горизонта, весь отряд двинулся дальше. В скором времени плащи превратились в тюрбаны, спасающие от солнца, а вода, бывшая на вес золота, расходоваться начала с двойной силой. Вдали мелкой рябью зашелся воздух, а потом один из гвардейцев сообщил, что где-то неподалеку находится оазис, так как ранее он видел мираж.

— Брось, Лотриан, эти места гораздо опаснее. У нас нет времени на поиски оазиса, — отчеканила Тиарет, пустившись рысью вперед.

Питер ускорил своего скакуна и через какое-то время поравнялся с эльфийкой.

— Ты чего-то испугалась, не так ли? — поинтересовался молодой мужчина, будучи почти полностью уверенным в том, что он заметил. — Когда Лотриан сказал о мираже.

С минуту девушка думала, что молчание станет ей спасителем, но сквозь свою одежду кожей ощущала она настойчивость короля Нарнии.

— Ладно, — сдалась она наконец-то, — Я попала в город миражей в этих местах, блуждала там несколько суток, пока не ослабела в конец. А потом…

— Что потом?

Тиарет обреченно вздохнула.

— Меня взяли в плен. Я никому об этом не рассказывала, — грустно подметила девушка, понурив голову.

— Тогда почему рассказала мне? — полюбопытствовал Питер, вместо того чтобы утешить. Вопрос этот сам сорвался, Певенси даже подумать не успел.