Эпохи холст – багряной кистью

Пожалуй, только Рожественский морщился, недовольный исходом боя. Но молчал.

Не унывающий Игнациус, раздав необходимые распоряжения, отправил вестового за горячим кофе и как бы ещё не за чем-то…

Корабли рисовали циркуляцию, выравнивая по компасу курс на Квельпарт.

Палубы наполнялись матросами. Башни становились по-походному, и обслуга уже деловито начинала банить стволы. Снизу, сверху слышались голоса, хлопали двери.

В рубке стало ещё теснее – заявилась команда гальванёров, наводить коммутацию – тянуть новые провода в разбитую «ходовую».

Командующий со своим штабом поднялся на мостик.

Японцы уходили. Их корабли ещё угадывались дымным хвостом.

– А ведь со стороны наш демарш – двинуть двумя кораблями против целой эскадры, наверное, выглядел, как последний «гав» Моськи на Слона, – легковесно заметил Коломейцев.

Рожественский, так и не дождавшись по результатам боя украшения дня – поверженного тонущего вражеского броненосца, уже немного остыл. Фыркнул дымом папиросы более или менее благосклонно:

– Скорей уж хулигански… Фантазёр вы, Николай Николаевич. Однако замечу, что и «слон» не тот что бы, и «моська» кусуча зело была, да и «гав», надеюсь, равновероятно не последний. Если бы ещё миноносникам выгорело дело…

На отходах, постфактум

«Действовать сообразно обстановке и на своё усмотрение!»

«Вполне разумные вольности, – соглашался на такую постановку приказа командир отряда миноносцев капитан 2-го ранга Елисеев, – минная атака днём, пусть и в дождь, пусть и в ливень, это не одно и то же, что ночью».

Видимость хоть и падала порой до полумили, но в непредсказуемых разрывах дождя оставалась неприемлемой для скрытного подхода на дистанцию безопасной атаки.

– Да ещё и волна ход крадёт узла на два-три, – говорил он командиру «Выносливого», – сунемся сейчас, расстреляют нас по бестолковщине. Моё мнение – пока море проглядывается, надо отыскать неприятеля и, оставаясь по возможности инкогнито, преследовать! До сумерек.

А уж потом…

На японские корабли немного заплутавший отряд вышел случайно, выскочив из полосового ливня… И видимо, обоюдно неожиданно.

* * *

Того перестроил эскадру, поставив лёгкие крейсера с наиболее минноопасного направления.

Левый траверс и хвост броненосной колонны прикрыл отряд по главе с «Якумо».

Не оглядываясь на угрозу русских миноносцев, курс был выбран прямым на Сасэбо.

Адмиральская голова на флагманском «Микасе» рассуждала в той же аргументации, что и голова кавторанга на флагманском «Выносливом».

Того посчитал, что по светлому выгадает лишние мили до метрополии. А уж по тёмному, если приспичит – тогда и предпринять курсовые уклонения.

Весь этот чёткий походный порядок был нарушен «Асамой» – сигналом на стеньгах: «Не могу управляться!»

Того не хотел терять эскадренный ход, лишь опустил до семи узлов, покуда с подошедшего «Ниссина» подавали на «охромевший» мателот канаты, заводя перлини. К тому времени препятствий работе беспроводного телеграфа уже не было, что позволяло флагману поддерживать связь с отставшими кораблями. Процедура взятия на буксир по столь дурной погоде, естественно, не могла не затянуться, превратившись в сущее мучение для боцманских команд. Наконец, после нескольких неудачных попыток крейсера двинули сцепкой.

В то время когда остальная эскадра успела уйти на мили вперёд.

* * *

Русские миноносцы выскочили из дождевого шквала на тандем «Ниссин» – «Асама», как четыре растаращившихся от неожиданности мышонка на двух ощетинившихся котов!

Четыре сереньких маленьких – на пару серых здоровенных!

Почти в упор! И от этой неожиданности, отчаянно и сумбурно почти залпом отстрелявшись, отвернули в спасительный ливневый шквал, догоняемые таким же беспорядочным от внезапности огнём!

Уходя, Елисеев… да что уж – все на русских минарях, сквозь шипение в обводах воды, во всепокрывающем гуде дождя, за остаточной японской пальбой… ожидали, вслушиваясь, пытаясь угадать хоть один взрыв от своих мин – таким желаемым результатом!

И вроде бы даже расслышали…

И само собой перезаряжались, намереваясь провести повторную атаку.

Но ни до сумерек, ни позже в ночном барражировании по предполагаемому курсу противника так никого и не обнаружили.

Уж честно выкатав уголь, повернули к Квельпарту.

* * *

Не успей на «Асаме» перерубить «концы», там бы вся служба крейсера и закончилась.

Мины в сталкивающихся волнах и без того повели себя совершенно непредсказуемо…

…видели – как два смертельных веретена прошли носом крейсера…

…слышали тычок в борт на баке – неразорвавшейся…

…и валились с ног – от встрявшей следом, сработавшей, как надо!

* * *

Две шифротелеграммы (с «Ниссина»: «…подверглись нападению двух вражеских миноносцев»… и с «Асамы»: «…атакован шестью дестройерами, имею пробоину ниже ватерлинии, судно на плаву») были сколь лаконичны, столь и противоречивы. Во второй угадывался характерный экспрессивный подтекст!

Получив сообщения, Того проклял!.. В который раз!.. И русских миноносников, в частности, за отсутствие здравого смысла, бросившихся в дневную атаку!

Вынужденный, ввиду неумалённой опасности, предпринять ряд курсовых уклонений.