Эпохи холст – багряной кистью

«Асама» нёс свою беду после стычки с «Ослябей», когда повреждение в румпельном отделении вынудило временно управляться машинами. Затем по ходу боя сказались те самые перелёты, что падали зачастую близ кормы корабля, продолжая гидроударами разрушать уже недавно разрушенное. Вода снова хлынула к рулевой машине, а перо руля и вовсе оказалось заклиненным на сторону. Эту отметину оставил именно тот, двенадцатидюймовый с «Суворова», когда старший артиллерист «развлекался» на предельных дистанциях.

Маневрирование в отряде, когда приходилось отрабатывать реверсами винтовой группы, стало практически невозможным.

Отстав, «Асама» брёл в стороне, пока трюмные пытались добраться до затопленного отсека.

А там, под брюхом крейсера до поры выжидала своей очереди ещё одна неприятность.

Взрывом деформировало одну из лопастей гребного винта. Вскоре крутильными колебаниями левобортная группа пойдёт вразнос, возникнут биения вала в дейдвуде, поступление забортной воды через разбитые сальники. Опасаясь дальнейших разрушений ахтерштевня, левую машину придётся остановить. В итоге крейсер будет принят на буксир.

Но это случится позже.

А пока…

* * *

Сражение для Того разбивалось, фрагментировалось кусками.

…«Сикисима» сломал строй, вывалившись, отстав…

…«Асама» завилял, как будто принял в румпельное не морскую воду, а крепкое сакэ. Вышел из пространства боя!

Говорят, что русские адмиралы в гневе разбивали бинокли. Не только русские.

Командующий стоял, смотрел, чёрт его знает – веря ли всё ещё в пантеон и японский дух, шевелил губами, проговаривая:

– Три, три… – Затем, так же бесстрастно: – Три и два…

Наверное, списывая боевые единицы из линии, оставляя эти «три и два»! Три броненосца и два броненосных крейсера.

Ему подали новый бинокль, но он и невооружённым глазом видел – Рожественский отреагировал на выбывшие корабли! Сразу повернув в «палочку», тем самым увеличив количество стволов и плотность огня.

И дистанция уже вышла на тридцать кабельтовых. Так что снаряды вновь посыпались от одних к другим и обратно, лопаясь о борта и надстройки.

Того чувствовал скорый финал всей этой драмы, продолжая молча упорствовать, даже когда Симамура прошипел:

– «Фудзи»!

И даже не оглянулся и не спросил: «что и почему»? И без того догадываясь «почему», представив «что»!

«Фудзи» занял место третьего в кильватере и практически тотчас попал в прицелы с русского «кроссинга»!

«А что я хотел от „старика“ и его слабых оконечностей!»

Хэйхатиро видел, как бил «Александр», будто желая возместить досель практически не обстреливаемому кораблю всё, что тот недополучил. Носовая и кормовая башни главного калибра русского броненосца будто соревновались в скорострельности!

Воображение почему-то рисовало злых кряжистых бородачей у казённика, остервенело славших снаряд за снарядом!

Не такой уж он и старый был, спущенный со стапелей в Англии в 1898 году броненосный корабль «Фудзи». Однако усталый адмирал, на тридцать шестому году Мэйдзи ставший командующим Объединённого флота, в своих догадках был прав.

За весьма короткий промежуток броненосец получил три крупнокалиберных снаряда в пояс и один с нещадным разрушением в носовую оконечность, что привело к затоплению торпедного (минного) аппарата и прилегающих помещений, к временной потере скорости и выходу броненосца из линии.

Того…

Если ещё получасье назад скупые намёки лукавых богов допускали некоторую раздвоенность, то сейчас вся их иллюзорная магия исчезла, оставив лишь голый скелет реальности.

С выбыванием «Фудзи» сражение для Того перестало быть осмысленным в рентабельности, угасая самопроизвольно, мысленным самотёком… когда заканчиваются ресурсы, топливо, боеприпасы, силы и желание.

А точкой возврата стал разрыв ствола носовой башни «Микасы» – его феерически ампутировало ровно посередине, порывом ветра вбросив в щели боевой рубки все «прелести» начинки «японского двенадцатидюймового». Да так, что большинство находящихся у «руля» эскадры, включая самого Того, на какое-то время выключились из действа, исходя надрывным кашлем.

Именно после этого посеревший лицом адмирал тихо проговорил: «Эту разбитую чашу сегодня нам не склеить», приказав эскадре выходить из боя.

* * *

Эфир всё так же был забит русской морзянкой, и «Микаса» вынужденно частил ратьером, собирая разрозненные силы.

«Читосе» основательно удалился, выдавая себя лишь тёмным пятнышком на мглистом горизонте. И можно было надеяться, что крейсеру удастся скрыться от противника, надумай тот пуститься вдогон.

«Идзуми» и «Акуцисима» специально оставались в прямой видимости, ожидая приказов световыми сигналами. А получив, рванули «под крыло» флагмана.

Где-то на юго-восточных румбах затерялся «Кассаги».

Того надеялся на осторожность и рациональность Дэвы, ожидая вскоре увидеть его на осте.

Ещё был отставший тихоход «Ицукусима», который при неблагоприятных, а скорей уж случайных обстоятельствах мог пересечься с русскими боевыми кораблями. Оставалось только полагаться на благоразумие командира крейсера.

Японский адмирал вновь формировал походное построение.