Эпохи холст заиндевелый - мазком багровой кисти…

— Несомненно. Оно. Но не оно! Садимся?

— Валяй!

Винты ещё гоняли колючую снежную пыль, а самые прыткие уже соскочили на ноздреватую наморозь, покрывавшую место посадки. Кто с ружьями, у кого-то такая же, как и у старшего лейтенанта 'Сайга'.

'Всё правильно, — подумал Чертов, — белый медведь — зверь, мало того, что любопытный, нихрена человека не боится даже при более массовом присутствии, с рычащей и смердящей техникой. А тут вообще считай, что полновластный хозяин в теперешней совершенно непонятной пустоши.

Хотя, насколько удалось разглядеть с высоты, прибрежная полынья простирается и на северную часть острова, а открытые участки воды — это почитай наличие и доступность корма для всех обитающих тут тварей. Там-то должна быть и основная охота для медведей'.

Народ разбрёлся (осторожничая — парами), ковыряя снег в надежде отыскать хоть какие-то улики и свидетельства под белым покрывалом — тщётно.

Во время полярного лета здесь из-под снега проступает земля и появляется скудная арктическая растительность. Сейчас же от края до края сплошная снежная целина — плавные изгибы, бугристость, провалы. Безжизненно и уныло в свете тусклого, пробивающегося из-за серого марева солнца.

Ветер с 'норда', с открытой воды, тянул влажностью, стыло пробирая даже в тёплых одеждах. И разлапившаяся винтами 'вертушка', местами уже начала покрывать пушистым ёжиком инея.

Люди стали стягиваться обратно. Офицер-морпех (в ярком пуховике, совсем, как и не офицер), тот давно уже поутратил интерес к окружающему — прохаживался рядом, наблюдая за периметром, держа оружие непринуждённо, но настороже (сказывалась выучка). Иногда бросая короткие испытывающие взгляды, проявляя завидное терпение, удерживаясь от вопросов.

Накинутый на голову капюшон приглушал все звуки, и боцман подошёл совершенно незаметно:

— Ерунда какая-то! Сверху смотрел — совершенно очевидно, что это остров Александры. А тут…, - он развёл руками вокруг, похмыкал, прикряхтывая, подыскивая слова и не нашёл ничего подходящего, кроме как, — необитаем!

Капитан стоял, будто изваяние, грея-потираясь наветренной щекой о мех капюшона, думая о своём, делая предварительные, совершенно невозможные выводы, завивающие мысли в совсем невероятные гипотезы.

— Капитан, — ещё раз окликнул боцман, — Андрей Анатольевич…

— Да, конечно. Возвращаемся.

Колючий промозглый 'норд' был самым лучшим погонщиком обратно на борт — все быстро гуськом, пригнувшись, проскользнули в узкую сдвижную дверь.

Пустынная Земля Александры в иллюминаторах провалились вниз.

По пути назад пилот решил пройтись чуть восточнее — вдоль береговой черты над заливом Дежнёва, проливом Кембридж, о чём и уведомил капитана. Решение Чертова было спонтанным, вытекающим их этого изменения маршрута:

— Сколько у нас горючки — до Белля хватит?

— Грэм-Белл? — Слегка опешил пилот, — так туда ж километров триста по-прямой от Нагурского!

— Да, нет! — Снисходительно поправил кэп, нисколько не удивившись, что Шабанов сразу подумает на остров Грэм-Белл, который был в логистике морских грузоперевозок. И повторил с нажимом, — остров Белл, тот, что чуть западнее Нортбрука. Сравнительно недалеко.

— А-а-а! И до, и на обратно на ледокол — вполне, — пилот даже не взглянул на показания приборов, меняя курс.

А Чертов взялся за работу штурмана — без электронной навигации, имея сомнительные ориентиры, когда внизу практически сплошное белое поле за редким исключением отмелей у берегов да темнеющих скал, главное было не промахнуться. Тем не менее, привязка существовала, следовало выбрать направление, произвести несложные расчёты и выйти в нужную точку.

Двадцать пять минут лёту. Пересекли по диагонали южную часть острова Георга, замёрзший пролив с голубыми пятнами полыней, и вот впереди показалась чернеющая оголёнными базальтовыми склонами гора с плоским навершием плато — остров Белл. Неожиданно пробилось солнце, подкрасив пейзаж лазоревыми тонами.

Шабанов давно догадался, что именно хочет найти капитан на Белле и прекрасно ориентируясь, повёл машину вниз.

— Вон он! — Указал за остекление кабины Чертов, — и не особо засыпан снегом, как я опасался. А то уж думал спрашивать, есть ли у вас на борту лопаты.

Переменчивое небо совсем очистилось голубизной, ещё резче очертив возвышающееся плато с белой дымкой на вершине. А внизу, в ложбине среди серых валунов и снега совершенно неестественно, словно что-то инородное для ледяной дикости, прямыми линиями проступал силуэт неприхотливого дощатого домика.

Вертолёт посадили недалеко, на каменистом взгорке. К домику собрались идти все. Любопытно было даже лётчикам, хотя бывали тут не раз.

Пока спускались с возвышенности, капитан рассказывал старлею историю хижины:

— Построил её шотландский путешественник Ли-Смит в 1880 году, так сказать, на всякий случай, в своё первое посещение архипелага. Назвал в честь своей шхуны — 'Эйра-хауз'. Оставил в этом зимовье продовольствие, уголь. Тогда, да и сейчас так многие поступают — не только для себя, а и на случайного бродягу-полярника, попавшего в бедственное положение.