Эпопея эпохи легенд

Оледенение дошло и до глыбы, виденной Всеволодом. Саму её лёд не повредил, но заметно утяжелил, поэтому она рухнула вниз.

Лишившись ядра, роль которого выполняла выпавшая глыба, Лесное Юдо начало рассыпаться ещё быстрее, чем когда на него действовал холод белого коня. Вокруг двигались и расщеплялись коряги, огоньки вылетали наружу, словно встревоженные шершни из горящего улья. Два коня вывезли наездников из разваливающегося монстра, и тот рухнул оземь, замерев на мгновение.

— Поверить не могу, что мы живы. Хвала богам! — воскликнул Всеволод, обратив взгляд к небу.

— Всё, с меня странствий хватило, Воло, я хочу просто добраться до города, пошли! — Крестоплавский постарался придать голосу решимости, но вместо этого получилось нечто вымученное и звучащее совершенно не как фраза решительного человека.

— Обещаю, больше ни на что не отвлекусь! Смотри! Оглядись вокруг!

Наездник на чёрном коне осмотрел лес. Вокруг висела зловонная дымовая завеса, то тут, то там виднелись светящиеся угольки, ветер разносил повсюду не успевающий остыть пепел. Некогда зелёная, наполненная жизнью чаща теперь представляла собой выжженную пустошь. Лишь вдали ещё проглядывались какие-то деревья, но сказать, затронул ли их огонь, не представлялось возможным.

— Ничего себе… неужели, это всё Лесное Юдо выжгло?

Всеволод призадумался:

— Не думаю, что оно, хоть напасть и могучая. Мы же внутри, в утробе его были, мы бы и огонь видели, если б Юдо его исторгало!

Это было похоже на правду. Наездники хотели было спешиться, но тут Михаил вспомнил, что просил сделать с конями заяц:

— Постой, помнишь, велено же нам накормить коней, поблагодарить их за службу! Только вот, я забыл в бою, чем именно их кормить надо?

— Вроде сок для белого, и… хвоя для чёрного, так?

— Хвоя? Может, смола? Или кора?

— Кора? Что ж конь тебе, бобр зубастый, что ли, кору жрать? — Всеволод улыбнулся, — Хотя, мы вряд ли что-то найдём, всё равно тут сплошной пепел!

— Так нельзя, оставить коней совсем без съестного, они всё-таки в бою нам служили, из беды вынесли! Давай найдём хоть немного сочной травы!

Кони, тем временем, понемногу начинали проявлять норов. Попытки повести их за собой пока увенчивались успехом, но с каждой минутой это становилось всё труднее. Пепел мешал идти, он разлетался в разные стороны, поднимался с каждым шагом из-под ног, норовил забиться в глаза и рот, но путники упорно продолжали искать награду для скакунов.

И вот впереди показался нетронутый огнём лес. Могучая сосна, сочащаяся смолой и распространяющая вокруг дурманящий аромат, тут же привлёк внимание:

— О, вот и сосна! — радостно объявил Михаил. После запаха гари и постоянного сплёвывания пепла было очень приятно оказаться в лесу с нормальной растительностью и хвойной подстилкой, — Кажется, твоего коня надо покормить, тут вот, и смола имеется!

— Постой, а разве это не твой любит смолу? — насторожился Всеволод, — И ещё кору граба нужно отыскать!

— Граб? А как он выглядит?

— Он… белый такой! И раскидистый!

Крестоплавский задумался. Граб — это что-то, похожее на берёзу? Но в местном лесу ему не попадалась ни одна. Значит, и дерево, родственное берёзе, встретить проблематично! Может, подойдёт кленовый сок?

— Не видел такого! К тому же, твой конь не прочь отведать смолы!

С этими словами он указал на довольно жующего смолу белого коня. Закончив с большим куском, животное потянулось к следующему в радиусе досягаемости…

Ветер смёл нанесённый пепел с камня, оставшегося на месте битвы с Лесным Юдом. Неспешно подошедшая фигура в сером балахоне с капюшоном протянула к нему руки.

— Поверить не могу! Один из камней Хранителей — Летний! Что ж, осталось ещё три, и мой план претворится в жизнь, а пока — остаётся просто следовать за этими недотёпами!

— Ты уверен, что это правильно? — с опаской спросил рыжий, — Кажется, моему коню плохо!

Даже не имевшему дело с лошадьми до этого Михаилу, с каждой минутой становилось ясно, что товарищ прав. Съев ещё немного сосновой смолы, конь взревел, аки медведь, встал на дыбы, его тело испустило ослепительную вспышку, и он помчался, куда глаза глядят, лишь изредка оставляя за собой следы заледенелых копыт, отрывавшихся от земли, как изящные прозрачные подковы.

— Проклятье! Скорее, лови коня! — вскрикнул Крестоплавский, кидаясь следом за уносящимся вдаль скакуном.

Оставшийся с чёрным конём Всеволод попробовал его оседлать, и сперва это у него получилось, но вот затем магия из порченой моркови, наконец, проявилась во всей красе. Став совершенно неуправляемым, чёрный конь брыкался, бил стволы, вырывался и силился сбросить Всеволода, что есть мочи.

Решив не рисковать, рыжий спрыгнул со скакуна. Тот всхрапнул, в последний раз ударил копытом о землю и по-рыбьи нырнул в покрывающую землю тень.