Эпопея эпохи легенд

Пожалела птица старика — и принялась клевать камень, а тот раскалывался, разлетался, пока из скалы не явились чресла да брюхо ящера. Устал клюв птичий камень клевать, да и сказал сапсан:

— Утомился я камень клевать, тяжкое это дело! Видно, и меня изловят да в суп пустят!

Решил тогда Нелюб залезть на скалу и рубить её сверху вниз. Ухватился за уступ, подтянулся, видит — получается! Почти уж долез старец до самого верха, превозмогая боль телесную. Добрался до скалы бугристой и выдолбил голову безобразную, клыкастую, с шипами острыми да гребнем красным.

Содрогнулась земля, ожил ящер, из скалы вырубленный. Сделал он шаг, за ним ещё один, да и оказался в море-океане. Вспомнил тут Нелюб, что надо спешить вырубать из камня рыбу-кита. Увидал он, что прямо возле берега из воды торчит округлый кусок скалы. Спустился тогда старец-змеелов, начал вырубать рыбу из камня. Как закончил вырубать плавники и хвост, так почувствовал Нелюб усталость. Собрал он тогда последние силы в кулак и нанёс последний удар. Камень ушёл в тёмную воду.

Океан играл камнем долго, обточил его. Плавники стали шире, хвост — причудливее. Унёсшийся с берега на волчьей спине старец уже не видел, как в один день из океана вынырнула рыба-кит. Встретила она ящера, что из скалы вышел, да завязалась у них сеча долгая.

Увидал сечу змей небесный, снизошёл до ящера да рыбы-кита, поднял бурю великую, да и промолвил:

— Кто посмел покой мой нарушить? Ваш шум да рёв слышен до самого небосвода!

А ему и отвечают ящер с китом-рыбою:

— Вырубил нас из скалы старец иноземный, да и наказал стеречь остров от тебя! Лети в небо и живи там в мире и покое среди камней летающих, а ежели спуститься надумаешь, так мы прознаем, явимся и не сносить тебе головы!

Исторг из себя тогда ящер огонь жаркий, подняла рыба-кит волну высокую. Испугался змей летучий, взвился ввысь, да только его и видели!

А старец Нелюб тем временем уж добрался до терема. Вошёл он, поклонился хозяину костяному, да и промолвил:

— Исполнил я просьбу твою! Возвращаю топор, да меч кладенец!

— А раз так, — поднялся с печи скелет, — Так ты силу творения познал! Знать и мне можешь быть в тягость, ибо неспособен я творить более, а ты скалу изрубил, от змея остров освободил! Думал я, пожрёт тебя гад летучий! А раз уцелел ты — так принимай бой со мной!

И начал скелет плотью кровавой обрастать. Точно змеи лесные, оплели его вены, сверху наросла шкура, твёрдая, как булат.

Схватил Нелюб меч-кладенец, да и принялся рубить врага. Отсёк ему голову, подобрал, словно булыжник. Полыхнули глаза ворога синим огнём, и произнёс он:

— Будь же ты проклят, старик-змеелов! Бродить тебе вечно по этому острову, пока не поглотят его воды тёмные, выбивать из камня тварей разных, поднимать из земли древа мрачные, да молить истуканов каменных, дабы избавили они тебя от доли горькой!

С этими словами замолкла глава воина, да и истлела. Остался у Нелюба в руках лишь череп почерневший.

Вышел старец из терема, да и вошёл навстречу солнцу красному. Долго ли шёл, коротко, да только встретилось ему дерево могучее. Подпирало оно небосвод тёмною кроною, ветви ломились от крупных чёрных гроздей. Внизу ствол опоясывала красная цепь, из огненных рубинов выточенная, а по цепи бродило чудище неведомое. Как кот ловкое, как ком свирепое, как змий коварное было оно, и увидав старца Нелюба, зверь оскалился, спрыгнул с цепи и прошипел:

— Далёко ли путь держишь, старче? Угостись ягодами волшебными!

Посмотрел змеелов на ягоды чёрные. Одна так набухла соком, что лопнула, и капля тягучая на землю упала. В том месте вышло из земли синее облако и растаяло, словно и духу его не было.

Тут же налетели птицы дикие, да стали щебетать голосами звонкими:

— Не ешь, путник, ягод этих! Морок в них чистый — кто отведает пригоршню — у того голова туманом заполнится, забудет он всё на свете!

Взревел кот цепной, попытался прыгнуть, дабы птицу оприходовать, да брюхо набить, вот только не вышло ничего — полыхнула цепь огнём жарким, и повалился зверь оземь.

— Ох, цепь, будь она неладна! Посадил меня на неё люд местный, чтобы скот не ел, а цепь-то заговорённая, непростая! Как опоясаешь ею выю зверя любого, так он и силу свою потеряет, да в услужение тебе пойдёт! Хочешь, старче, подарю тебе цепь огненную?

Призадумался Нелюб. Хотелось ему с острова уйти, да не вертаться, только вот цепь заговорённая могла службу сослужить, а то мало ли, какой зверь по пути встретится!

Согласился тогда старец на цепь заговорённую. Облизнулся зверь по-хищному, да и посетовал:

— Сил во мне совсем не осталося — раскрути цепь проклятущую, выпусти меня на волю!

Сказано — сделано. Собрал змеелов силу в кулак, ухватился за цепь да и вынул самое большое да жаркое звено, на котором вся она держалась. Упала цепь под ноги ему, а кот чудовищный обошёл дерево сперва справа налево, затем слева направо, да и промолвил:

— Вижу я, чутьём звериным ведомый, что проклятье на тебя наложено. Не уйти тебе теперь с острова, покуда не снять чары тёмные!

— Как же быть мне теперь?