Эпопея эпохи легенд

— Иди вглубь острова, покуда холод лютый не почуешь. Добрый то для тебя знак будет. Войдёшь ты в лес, где сосны в небосвод стремятся, да папоротник цветущий стелется. Там, во мраке сизом узришь ты гору ледяную, а над ней вороньё кружится. Выплави из горы крест, чтобы был он как птица хищная, обернётся он чёрным соколом, разгонит вороньё кружащееся, а ты не зевай, карабкайся на гору, что есть мочи — ежели успеешь сделать так, покуда вороньё не вернётся — унесёт тебя ветер-буян с острова, сдует порчу мертвечинную, и возвратишься ты в край родной, и величать тебя там будут богатырём! Прощай же, старец-змеелов, не поминай меня лихом! Встретимся с тобою в мире нави, лишь закрой глаза, да представь меня внутренним взором, как окажусь я рядом в тот же миг!

Поблагодарил старец кота волшебного собрал ягоды с ветвей дерева невиданного про запас, и пошёл вглубь далёкого острова…

Глава 7. Возвращение в стольный град

Только пройдя сквозь городские ворота, Михаил, наконец, расслабился. Теперь можно было не думать о том, что на него нападёт чудовище, околдует живущая на отшибе ведьма, или сгубит безвредное на вид поле. Да, он по-прежнему находился в чуждом для себя городе, в незнакомой эпохе, но теперь хотя бы на него не таращились так, словно бы он — неведомая зверушка.

Белокаменный город встретил вернувшихся путников тревожно — пустыми улицами, закоулками с завывающим ветром. Михаил вскоре настолько свыкся с тишиной, что цоканье лошадиных копыт и грохот повозки по вымощенной камнем набережной заставило его подскочить и резко обернуться.

— Чего уставился, убирайся поскорее в дом, да дверь на самый тяжёлый засов запри! Али жизнь тебе не дорога? — мрачно отозвался кучер. Всеволод заметил на его рукаве узор в виде сомкнувшей объятия влюблённой пары, заключённой в истекающее кровью пылающее сердце, и шепнул другу:

— Городовой это, Жихарь, премерзкий он, я однажды у него в лото золотой слиток выиграл — до сих пор не отдал, да к тому же, когда я попросил рассчитаться, он так рассвирепел, что мне пришлось спасаться бегством, и даже забраться на ель!! Но, если честно, я никогда не видел его таким напуганным!

— Простите, я сам не местный, я тут…навещаю друга! А что случилось? — поинтересовался Крестоплавский, но что Жихарь пробасил:

— Как, что случилось? Весь город уж поди, знает, что! За пределами города лес дремучий сгорел!

Вернувшиеся дружно сглотнули — им-то не знать, что послужило причиной лесного пожара!

— Так, может, это молния ударила? Или жрецы уголь уронили? — предположил Михаил.

— Уголь уронили? А горыныча тоже жрецы породили? — усмехнулся городовой.

— Горыныча? Не слышали о таком! — признался Всеволод, — Может, всё это байки?

— Из ратуши уже указ пришёл, готовить арбалеты и водомёты. Постараемся полную пасть воды горынычу налить, чтоб он лопнул! Давеча итак городскую стену отстраивали, от набегов оборонялись, теперь вот, новая напасть! Проваливайте восвояси, а то окажетесь прямо в змиевом чреве!

Тут Жихарь оглядел Крестоплавского внимательнее, и его лицо побагровело от ярости:

— Постой-ка, не местный! Что это у тебя такое?!

Обладатель наряда от Змока оглядел себя. Он настолько привык к собственному внешнему виду, что не придавал значения деталям.

А зря.

— Порты?

— Это что, я тебя спрашиваю?! — рявкнул Жихарь.

С этими словами Михаила дёрнули за кушак.

— А, это — для красоты! Правда, змея как живая?

— Я слышал, такая змея — это знак Царя Змей Змока! Признавайтесь, в сговоре ли вы с гадом болотным?!

Вернувшиеся замотали головами, но увы, их проблемы на этом только начинались. Разбирательства кто кому служит и почему, пришлось отложить на потом. Из-за городской стены послышался звук, сочетавший в себе раскат грома и звериный рёв. Довершала картину яркая огненная вспышка, озарившая горизонт.

— Мда, дела очень плохи! Это и правда, горыныч! — прошептал рыжий, — Я этот рёв и зарево из сотен узнаю!

— Но откуда? Мы же с тобой за стену вдвоём ходили! Мы бы увидели, если бы что-то было не так! А уж извергающего огонь змея и подавно!

— А может, мы его проглядели, когда внутри Юда были? — Всеволод пытался прокрасться по переулку между двум нависающими каменными строениями.

— Да кто ж его теперь знает?

Интуиция подсказывала Крестоплавскому, что лучше бы убраться подальше с улицы — пусть она и пустынна, но население Зазнобограда по-прежнему может относиться к нему с подозрением. Стянув с себя кушак, попаданец огляделся в поисках какого-нибудь места, куда можно было спрятать подозрительную вещь.

Топот десятков ног отвлёк его от поисков — мимо пробежали люди в кольчугах, островерхих шлемах и при оружии.

— С дороги! Он летит сюда!