Эпопея эпохи легенд

Тем временем Всеволод более-менее наладил контакт со Строжичем.

— Я вообще, потомственный, так-то, у нашей семьи особые умения были. Мой пращур с тысячу лет назад, странствовал в этих местах. Свитки оставил, поэтому наш род знает о том, что он пережил. Однажды он набрёл на врата в другой мир, вот так, просто, шёл одним днём, шёл, а потом глядь — и увидел врата пылающие не знаю, в какой мир попал, он не любил рассказывать. Про то, какие там видел премудрости писал мало — рассказывал вот, допустим, что там времени нет, — Строжич потянулся к помятому котелку, покрытому слоем копоти и помешал бурлящую в нём похлёбку, источавшую запах овощей и трав.

— Это как же так — нет времени? — не понял Всеволод, — Оно всегда есть — вот сейчас, например — сейчас, а завтра будет завтра, новый день!

— Нет, там время идёт, ну, день, имею в виду! Но там… как бы объяснить? Вот коня себе представляешь?

Рыжий кивнул. В его воображении тут же возник мускулистый чёрный конь, вставший на дыбы и почему-то выдохнувший струю пламени.

— Вот, а теперь представь, что конь покрыт бронёй, блестит и ревёт! И скачет так, что его ни одна живая душа догнать не может! А ежели он беду какую чует, так подпрыгивает и взлетает птицей в небо!

Конь из воображения Всеволода сделал примерно то же самое, только свернувшись в шар и лопнув с хлопком. Не мог парень, пусть даже и проживший много лет в крупном городе, такого себе представить.

— Вот, поговаривали, что когда-нибудь, через много-много лет, живые кони будут без надобности, а вот эти страшилища всё заполонят кругом! Будут, как горынычи поганые, чадить дымом и люд поедать, а потом выплёвывать!

Рыжий хотел было сказать, что не хотелось ему на ночь глядя такое выслушивать, чтобы спать крепче, но воспитание не позволило ему старшего рассказчика перебить. К тому же, как знать, вдруг он всё же закончит рассказывать сказки и выдаст что-нибудь полезное?

А Строжич продолжал, и судя по всему, странности только начинались, а он перепутал правду с кривдой от жизни вдали от людей.

— Железное чудище вместо коня — тьфу! Вот представь — у тебя живой скакун, тёплой мордой в руку тычет, слушает тебя, пусть и не говорит по-людски, но всю дорогу с тобой тяготы делит, помогает! А этот что? Съел — исторг! Чур! А после того, как пращур мой обратно вернулся, да дар в себе открыл, так вообще стряслось с ним нехорошее — возомнил он, что увидел того, кто у наших богов главный, и даже описал некоторые диковины, какие успел там увидеть!

Слово «там» Строжич произнёс с таким трепетом, что Всеволод непроизвольно отпрянул.

— Там кувшин из хрусталя, а в нём смола летает и светится, как наши светила — красным, и напиток льётся — выпьешь кружку — и такую силу возьмёшь, что сам творцом станешь! Две выпьешь — уснёшь крепким сном и такое увидишь, что глаза впредь закрывать побоишься!

Тут уж Всеволод не выдержал и спросил:

— Если всё же мы уплывём, вы поплывёте с нами?

— Если вы вернётесь в тот проклятый город, я предпочту прыгнуть в морскую пучину, но не сойду на его берег. Ни в жизнь! В записях моего пращура написано, кем и как создавался белокаменный град, и какая судьба ему уготована.

Дальнейшие расспросы прервал донёсшийся издалека знакомый голос:

— Во-о-о-ло, ты куда пропал? Отзовись!

— Это за мной идут! — обрадовался собеседник Строжича, поднимая руки. Зажатая в одной из них ложка выплеснула остатки еды на порты, но рыжий не обратил никакого внимания, окрылённый радостью, — Э — э — хей, мы здесь!

Строжич неодобрительно покачал головой.

Его услышали — послышался топот бегущих ног, с каждым мгновением становившийся всё громче. Запутывающийся в новой одежде, подобранной в обломках судна, скакал по ухабам Михаил, за которым, стараясь не отставать, торопились новые знакомые.

— Вот, нашлась пропажа! — воскликнул Крестоплавский, только затем обнаружив, что Всеволод не один, — Здравствуйте! Вы здесь живёте?

— Можно и так сказать, поневоле! — кивнул Строжич. Представившись, он пригласил проследовать за ним и посмотреть, куда команду вынесло в бою с костяноголовой рыбиной.

— Но сперва подкрепиться? — с надеждой поинтересовался Всеволод, чувствуя, как сосущее ощущение в желудке напоминает о себе всё настойчивее.

— У нас только одна рыба, хотя думаем, её хватит на всех? — Велимир развернул самодельный мешок из парусины и бечёвки — тёмный по цвету, тот сливался с одеждой в сумерках и был практически невидим. Тем разительнее оказался контраст с ним рыбьей чешуи, вспыхнувшей, как самоцветы.

Такой странной рыбы Михаил никогда не видел. В ней явно было что-то от щуки, но расписанные узорами плавники совсем не походили на щучьи, а выпирающие на боках кости, хоть улов сложно было назвать тощим, вообще роднили рыбину с чем-то инопланетным. Вполне вероятно, что если он выберется отсюда и найдёт способ построить проход между эпохами, сюда с большим удовольствием нагрянут зоологи всех мастей, чтобы описать всех необычных обитателей, каких только смогут найти.