Эпопея эпохи легенд

Круги содержали внутри символы — к собственному удивлению, мужчина понял, что некоторые из обозначений ему знакомы — к примеру, круг с точкой посередине означал солнце, зеркальце Венеры, символ женского пола, только с рогами — знак Меркурия, полумесяц — Луна. Помимо символов, имелись в фолианте и рисунки — лев, нападающий на Солнце и разрывающий его длинными острыми когтями, при этом наполовину светило уже находилось в его пасти, поле с необычными красными цветами, над которыми летали человечки с крылышками.

Навряд ли это были феи и эльфы — они — порождения другой культуры. Но и цветы не напоминали ничего из того, что росло вокруг.

— Подобрал его неподалёку. Сам я ничего не понимаю в этих каракулях, что в словах, что в рисунках — но перед сном рассмотреть занятно, — подал голос Строжич.

Если бы Михаил полистал находку чуть более внимательно, он бы нашёл немало интересного — к примеру, зачёркнутые строки и исправленные аккуратным почерком сверху, но что сделано, то сделано — древний том вернулся на законное место на сколоченном столике.

— У меня есть небольшая каморка — можете там заночевать, — предложил знахарь.

Это было куда лучше, чем оставаться под открытым небом на поле, продуваемом всеми ветрами, но когда гости увидели, какой именно была предложенная комнатушка, мысли о сне снаружи перестали казаться такими уж нелепыми.

Ибо в срубе, который, как оказалось, уходил в землю задней стенкой, незанятое помещение сложно было назвать комнатой для четырёх человек. В лучшем случае, там могли разместиться двое, и то, только если спать они будут, вытянувшись по струнке.

— Вот, чувствуйте себя, как дома, — от Строжича это прозвучало скорее, как издёвка, но выбора практически не было, поэтому, поблагодарив, пришлецы принялись советоваться, как им разместиться.

Внезапно, Всеволод уступил своё место внутри сруба, сославшись на то, что когда впервые оказался в Зазнобограде, бывало, ночевал и на улице, спрятавшись от глаз городовых под мостом. При этом рыжий решил умолчать о том, что в тех местах под городом, где не было темницы, располагались каменные печи, которые топили, чтобы в зимние месяцы не намерзало слишком много льда и можно было ходить, не боясь упасть и заработать себе перелом. Во времена года без снега, печи, как поговаривал народ, использовались для казней неугодных посаднику лиц, если животные не доедали тела до конца. Жар от печей и помогал покорителю белокаменного города ночевать на улице, не замерзая. На берегу, куда его выбросило волею судьбы, таких «удобств» не было и в помине.

Михаил решил во что бы то ни стало, остаться на ночь в срубе. Человек, не привыкший к такому образу жизни, всегда возвращавшийся в тёплую кровать после рабочего дня (время, проведённое в новом мире не в счёт), с ужасом представлял себе, каково это — спать на земле, и какие твари могли заползти внутрь него, пока он видел сны. От такого по спине пробегал озноб, а мозг услужливо предлагал образы огромных муравьёв, пауков, жуков, почему-то аж с десятью лапами, и даже пчёл-людоедов, вроде тех, что пожрали бедолагу, не сумевшего пройти гречневые поля у городской стены.

Велимир решил совсем не спать — ночь он собирался потратить на поиски материалов для починки корабля. Ему не спать было не впервой — часто он попадал в свирепые ночные шторма, борясь с волнами и расползавшимися на полнебосвода молниями — когда ты отвечаешь за корабль, сон — последнее, о чём приходится думать. Благославу, как единственную девушку, было решено уложить хоть и в тесноте, зато не в обиде.

А ночной мрак становился всё страшнее…

Глава 11. Птичий крест

Долго ли, коротко ли брёл Нелюб вглубь острова по дороге указанной, а дошёл вскоре до чудесной горы, источающей стужу лютую. Лёд блестел на её склонах, каждый шаг давался с неимоверным трудом, а идти приходилось на самый верх. Сделал несколько шагов старец, наступил на выступ коварный, да и полетел вниз с горы. Ушибся он и долго не мог встать. Пока с силами собирался, смотрел Нелюб в небо, а там уже начинали сбиваться в стаи птицы чёрные. Не было в них ни от воронов, ни от ястребов — их перья, казалось, сверкали, словно булат, клювы горели на солнце, а рокот, вырывавшийся из клювов мог потягаться с раскатами грома.

Устремились лютые птицы к земле, желая отведать кровавой плоти; только то, что странник медленно, словно пробуждающийся ком, перевернулся, отойдя от поглотившей его боли, остудило птичий пыл и заставило их снова подняться в поднебесье.

Вспомнил тогда Нелюб наказ изготовить крест, что на хищную птицу похож — огляделся — да только не нашёл ни куска булата.

Обратил старец внимание, что чёрные птицы не спешили нападать, ежели он не пытался восходить на ледяную гору.

Пошёл Нелюб искать, чем и из чего сделать ему крест волшебный. Решил он сделать кресту и голову, и хвост, чтобы больше был похож на хищную птицу. Долго ли, коротко ли длились скитания, но вскоре нашёл змеелов диковинную глыбу. Внутри она переливалась, словно сталь, а разведённое пламя превращало её нутро в вязкую массу.