Эпопея эпохи легенд

Несмотря на то, что Михаил всегда был ребёнком бетонных джунглей, родители часто отправляли его в деревню, где дед, больше похожий на вылезшего из берлоги косматого медведя в рыбацкой жилетке со множеством карманов, часто водил его в лес и показывал, какие бывают растения и грибы, как отличать зверей по следам, помёту, когда в лес лучше вообще не ходить, если нет желания познакомиться с трубящим лосем. Это дед рассказывал, что можно взять неизвестный гриб, положить его в воду вместе с луковицей и посмотреть — если та посинеет, грибы можно смело отправлять на помойку. Ещё можно было лизнуть ножку свежесорванного гриба — если во рту становилось горько, значит, как бы ни старался ядовитый притвориться съедобным, у него не получилось. И про перевоспитание улья диких пчёл домашней маткой, и как делать поделки из высушенного репейника.

За разговорами мужчины не обратили внимания, насколько быстро лес превратился в дикий непролазный лабиринт. Почва под ногами пружинила, покрытая тёмным мхом. Жирная, блестящая жаба выскочила из куста волчьей ягоды почти под ноги идущим.

— Ещё немного, и дойдём! — пообещал Всеволод, — Я уже узнаю вот эту тропинку!

Где рыжий охотник за мифическим камнем увидел среди стволов, крапивы и камней тропинку, оставалось за гранью понимания — по проходимости лес оказался немногим лучше поля, спасибо хоть, силы не отнимал!

Неудивительно, что искомый камень Михаил сперва принял за поросшую мхом кочку, и едва не переступил, благо его остановил громкий вскрик на весь лес:

— Вот он! Вот, смотри, не правда ли, он стоил того, чтобы идти за ним за тридевять земель? Камень, повелевающий временем! Урожаями! С его помощью можно будет навсегда забыть о долгих лютых зимах! И о голоде! И даже о смерти!

Из уст Всеволода ещё долго мог бы изливаться бурный поток слов, если бы Михаил его не прервал:

— Так, послушай лучше, что дальше делать? Камень мы нашли, разбойников не встретили, хотя я был уверен, что они здесь днём и ночью стерегут, времени в поле потеряли немерено, смотри, солнце встаёт, а выходили мы из города на закате. Камень надо выкопать и в город отнести? Если это так, то я сразу говорю, выкапывать я ничего не готов, у нас и лопаты-то нет!

— Не надо его выкапывать! На нём указано, как природой повелевать! Смотри!

Рыжий ткнул в поверхность камня, наспех расчищенную от мха. На ней красовались вырезанные грубыми чертами четыре символа вокруг башни, сложенной из камней, немного меньше того, что лежал в лесу.

— Вижу, но не понимаю, что дальше. Натаскать валунов из леса, поставить друг на друга, а потом сплясать вокруг неё ритуальный танец? Я на твоём месте не ввязывался в то, что имеет отношение к магии! Слышал, что белая магия — это очень условная штука — есть только чёрная и серая, потому что в течение жизни вмешиваться силой нельзя!

— Можно! — упрямо ответил Всеволод, — Это просто так говорят, чтобы народ пугать, и чтобы меньше людей умело пользоваться магией! Ими править проще, понимаешь?

С этим поспорить было сложно.

— А ты знаешь, что значат эти символы? — Михаил с большим интересом рассматривал выбитые в камне линии, пытаясь уловить взаимосвязь между рисунками. Вот четыре девушки взялись за руки, словно водят хоровод, вот фигура раскинула руки над чем-то, наподобие костра. В третьем рисунке, пусть и очень схематично, но угадывался округлый зубастый волк, более толстая линия, начинавшаяся с середины его бока, уходила куда-то в заросли мха.

Мощный рывок обнажил недостающую часть волчьего рисунка. То, что там изображалось, крайне удивило обоих.

— Волк стал конём? — почесал в затылке Всеволод, — Почто ж его заместо коня в сани впрягли?

— А ты не видишь ещё одну важную часть? Присмотрись, — предложил Крестоплавский.

Всеволод тщательно рассмотрел рисунок, даже обошёл камень по кругу, приглядываясь к тому, что на нём было изображено. Волк вёз в санях наездника с острыми ушами, изображёнными точно так же, как и уши запряжённого животного.

— О, так у этого, в санях, тоже морда волчья! А мне говорили, оборотней не бывает! А вот этот кто?

Третий знак изображал что-то сгорбленное с множеством отростков. Михаил принял это сперва за паука, но затем подумал, что для восьми лап отростков явно многовато, да и расположены они совсем не как паучьи лапы! Это скорее напоминало рога, только почему-то шедшие в два яруса, один почти точно над другим.

Присмотревшись внимательнее, учёный, наконец, понял, что это не рога двойные, а два существа, сидящих одно на другом.

— Тоже, наездник, на ком, пока понять не могу, то ли козёл, то ли олень, то ли…Лось, наверное! Да, крупный слишком! И оба они, с наездником, сохатые!

— И что с этим делать?

— Не знаю, но думаю, их здесь не просто так вырезали! Слушай, у вас тут есть кто-нибудь, ведун, или, может, книга какая, где говорилось бы про Алатырь?

— Был свиток, в Зазнобограде, но его украли!

— Может, ещё где-то?

Всеволод призадумался. Было видно, что он уже знает ответ, и ему не очень нравится то, что надо будет сделать.