Эра беззакония

– Понимаешь, абсолютного ничего нет. Не все слова стоит говорить. Дураков много, могут поверить. Оглянись вокруг! Вы же так хорошо никогда не жили. На каждом углу «Мерседесы». Домов понастроили. Счастье! Есть идиоты, которые не согласны. Говорят, наворовали. Мол, аукнется. Кликушествуют! Книжки глупые пишут. Наша служба таких вычисляет и проводит предупредительные мероприятия. Не только в России…

– Убиваете, значит?

– Зачем убивать? Это он так думает, что его убить хотят. А с ним побеседуют. Докажут неправоту его взглядов. Предложат хорошую компенсацию. И пусть себе пишет! Деньги зарабатывает. Только без глупостей… – Щербак выглядел очень миролюбиво. «Ради простой беседы ты Самсоновых душил?»

– Получается, вы даже не из ФСБ? – продолжал тянуть информацию Калмычков. – Какая-то другая структура?

– Визитную карточку я тебе дать не могу, – уже по свойски, заговорил Щербак. – Но ФСБ и другие подобные структуры, вплоть до лучших в мире, охотно помогают нам. Достаточно? Веришь, что для пользы людей работаем?

– Конечно, верю. Но не в моей компетенции принимать решение о продолжении расследования. Вам скорее по бандитской линии помогут. Или через начальство…

– Это – само собой! Можно организовать команду сверху. Шуму будет много. А толку… Мы любим по-тихому. Оптимальный вариант – работать с тобой. Ты удачливый парень, Калмычков. Вместе за месяц урода прищучим.

– Я должен посоветоваться с руководством. Пока ничего не гарантирую.

– Посоветуйся, посоветуйся. В понедельник созвонимся. Гонорар за твою работу будет вот такой…

Щербак написал на салфетке: «50 тыс. долларов». Показал Калмычкову, скомкал и сжег.

– Согласен?

– То ли меня дешево цените, то ли объект поиска… – Калмычков взял другую салфетку и написал: «Сто тысяч евро».

Щербак засмеялся:

– Перегибаешь, конечно. Но парень не промах. Договорились! Если б ты знал, как дешево теперь стоят деньги! Ладно, давай, до связи. И без глупостей! Минут пять покури после моего отъезда.

Щербак вышел первым. Сел в стоящую поотдаль машину. Пассажиром.

Калмычков добрел до своей «Лады» и закурил, не садясь и не заводя мотора. Мокрый снег, лениво падавший с утра, перешел в дождь. Калмычков не обратил на него внимания. Он видел, как отъехала машина Щербака, как следом за ней сорвался с места второй джип. Может, случайно, а может, и в связке.

Пять минут стоял, как договорились, не двигаясь. Дождь набрал силу, и в машину он сел мокрый насквозь, хоть выжимай. Стекла моментально запотели, и он вынужден был тупо сидеть и курить в ожидании результатов потуг маломощного вентилятора. Тут и зазвонил телефон.

– Иваныч! – заорал в трубку Егоров. – Я его довел до хаты. Это недалеко! Третья Красноармейская…

– Егоров! – предчувствие неминуемой беды вдавило Калмычкова в сидение. – Кто разрешил? Уходи немедленно!

– Нет, Николай Иваныч. Я трезвый был, когда слово давал. Помнишь? Стариков убитых помнишь?..

– Уходи, Валера! Приказываю!.. Христом Богом, молю!

– Да он не один, Иваныч… Еще два хмыря подъехали.

– Уезжай скорее! Они нам не по зубам… Валера!..

– Плохо вы знаете Егорова, суки!.. – Он, видимо, бросил телефон на сидение. Калмычков услышал клацание передергиваемого затвора, потом взвизгнул мотор старенькой егоровской «пятерки». Связь оборвалась.

Калмычков дрожащими пальцами набрал номер своего кабинета. Трубку взял опер Серега.

– Сергей! Бегом! Всех, кого можешь… Третья Красноармейская. Искать егоровские «Жигули»! К машине не подходить! Могут заминировать. ГИБДДшников предупреди…

Сорвался с места и полетел по улице, сигналя, почти не видя дороги сквозь запотевшее стекло. Несся к многочисленным Красноармейским. Слава богу, никого не сшиб!

Минут через пять, телефон зазвонил и Калмычков кожей почувствовал, что этот звонок не от Егорова и не от ребят. Время застыло, пока он вынимал из кармана ставший пудовой гирей телефон.

На экране светился вызов – «Егоров». Но тихий голос принадлежал другому человеку.

– Что ж вы слова не держите?

– Спокойно, мужики, спокойно! Накладочка вышла. Только без глупостей! Не трогайте Егорова и все устаканим. Психанул парень…

– Не кипешись. Слышали мы ваш разговор. Инициатива наказуема. Все остальное в силе.

Разговор оборвался, и сколько Калмычков ни повторял вызов, телефон онемел.

Он несся по тесным улочкам, не давая надежде угаснуть.

– Сука! Сука! Я сам тебя грохну, если с Егоровым…

Влетел на Первую Красноармейскую, потом вывернул, нарушая правила на проспект, еще поворот, и в середине улицы заметил потрепанную егоровскую «пятеру». Мимо спокойно шли люди, ничто не говорило о беде, но пока Калмычков подъезжал, подернулись пеплом последние угольки надежды.

Машина стояла у поребрика с открытыми передними стеклами. В ней, обхватив руками баранку и опустив на нее голову, спал утомившийся водила. В полумраке салона не сразу бросалась в глаза аккуратная дырочка в левом виске. А, правый, развороченный бок головы, не виден с улицы…