Эра беззакония

— Что вы с генералом на меня накопали? — спросил, и словно гора с плеч!

— Не напрягайся, Коля! — Макарыч хлопнул его по спине. — У нас ведь за каждым что-нибудь, да есть. Пусть оно лежит себе, пылится…

— А все-таки? Может, на понт взяли?

— Обижаешь! Все как положено: показания четырех человек, суммы, контакты. Хоть сейчас дело возбуждай! Но на хрена нам дело, Коля? Страховка для спокойствия. Провернем операцию, сам с этими бумажками в туалет сходишь! Серьезно…

На том и расстались. Каждый вернулся к привычным делам. Калмычков вписал в схему Родиона Петровича. Имя показалось знакомым. Раскольникова он не имел в виду. Тут современный персонаж.

Задумался, вспоминая, потом достал мобильник и позвонил майору Шимчуку из УБОПа. Связь, слава Богу, есть, и майор среди ночи оказался не в постели, а рядом с компьютером. Через полчаса Шимчук отзвонился и продиктовал ориентировку на московского авторитета Рудика. «Один из самых…» — уважительно отрекомендовал Шимчук. Может и так. С большой долей вероятности Родион Петрович может оказаться знаменитым Рудиком.

Что получается? Генерал Арапов и его «Союз…» опираются на верхушку уголовного мира? Или наоборот? Хрен редьки не слаще. Вот тебе и оперативность Вадима Михайловича. Вот тебе Веня, невзрачный мужичок.

Стоп! Веня — флажок характерный. Веня — вектор! Кто у нас в стране — кому служит. Но, это — абсурд!

«Хорошо, мужики! Я у вас на крючке. Но жизнь, похоже, полна неожиданностей…»

Перекурив, он занялся схемой по Перельману. Здесь пока пусто. Только известные лица, из вербовщиков. Плюс два контакта в МВД, которые официально назначил Перельман. Возможно, они не при делах, но все же… В схему!

Дело в том, что в командировку Калмычков едет по приказу Перельмана. С согласия начальника Управления. Генерал выбрал верную тактику. «Не суетись, пусть сами проявятся», — наставлял он Калмычкова-живца, после того как Перельман все более настойчиво стал требовать информации о ходе расследования. А Калмычков с генералом скупились на информацию. Выскальзывали.

И клюнуло! Перельман пришел к генералу с предложением командировать Калмычкова в Москву. «Для доклада и координации».

Хороший ход. Информацию в полном объеме получают по делу, и инициативу перехватывают.

«Заглотили! — веселился генерал. — Теперь в Москву от них едешь. Не пережми. Они парни не простые, фуфло — вмиг раскусят. О нас на время забудь. Играй в их игру. Только не заиграйся! Никакой отсебятины. Они ведут, твое дело телячье…»

Генерал обещал подумать над перельмановским предложением, но долго думать ему не дали. Утром пришла бумага из МВД, а вечером Калмычков сел в поезд. Прощаясь, генерал злорадствовал: «У нас — ноль в решете, у остальных — еще меньше. Зазвучало дельце, зазвучало!»

Перельман инструктировал «с оттяжкой». Где жить, к кому обращаться. Вопросы номер один, два, три. Калмычков послушно кивал и записывал в блокнот фамилии, адреса, телефоны.

Закончив подбивать бабки по тем и другим «спасителям России», Калмычков сделал перерыв. Два часа ночи, а сна ни в одном глазу. При полной выжатости последней недели. Вот он, азарт. Откуда силы берутся?!

Выпил чайку, покурил в тамбуре, а все не решался рисовать схему по главному: по расследуемому делу. Тут с наскока нельзя. Сперва надо услышать. Трудно объяснить…

Накопленные факты — как ноты для композитора. Беспорядочный набор нот. Хаос… Чтобы сложить их в музыку, надо прийти в особенное состояние. Услышать мелодию. Не каждый может, но Калмычков — да. Учебники об этом молчат. И в план мероприятий не вобьешь. Когда первый раз получилось, радовался как ребенок. Потом еще и еще. С десяток сложных дел разгадал Калмычков этим шаманским методом. Никому его не раскрывал. Засмеют.

Отложил блокнот. Улегся на застеленную постель. Закрыл глаза. Мысли приходят и тонут беспорядочно. Пустим их на свободу. Минут пятнадцать в уши лезет перестук колес. В памяти возникают образы, сменяя друг друга. Слабее, реже… Сознание успокаивается. Как бы оседает муть.

Перед мысленным взором остается только то, что нужно. Парящие кусочки пазлов — разрозненные и некомплект. Теперь осторожно понять бы, где начало. Не спешить! Брать только факты, отбросив беготню по их добыванию. Эмоции, обиды, восторги — все побоку. Только фактура!

Начали…

Имеем самоубийцу. Та-а-к… Мужчина, славянский тип. Лет сорок — сорок пять. Без документов. Татуировки и особые приметы отсутствуют. В картотеке пальчиков нет.

Пятнадцатого октября, в восемнадцать двадцать — выстрелил в область сердца. Пистолет — переделка. Калибр — пять сорок пять… Несерьезно… Очевидно, не профессионал: забыл дослать патрон в патронник. Вел запись на цифровую камеру «Панасоник».

Выстрел услышали старики Самсоновы. Сразу вызвали «Скорую». И она сразу приехала. Фантастика! Моментально же прибыла опрергруппа местного отделения. Еще раньше Егоров из районного управления. Почему? А телевидение?.. Кто оповестил прессу?

В девятнадцать ноль-ноль врач констатировал смерть.