Эра беззакония

— Куда ей ехать? Родственников по другим городам нет. Сам говорил, из Питера уезжать не хочет. Найдем, Колян, не сомневайся. Я знаешь как братву напряг! Роют землю копытами. Бабла отвалил… Мы сейчас чайку попьем и тоже на поиск отправимся. Найдем! Не впервой.

Так и сделали. Весь остаток дня и полночи объезжали места тусовок. Сначало следуя некоей Женькиной системе, а потом подряд, со все убывающей надеждой.

Ночевать Калмычков остался у Женьки на диване.

«Эра милосердия»

1 декабря, четверг

Утром Калмычков еле встал. Лежал, не открывая глаз. Впервые явь оказалась кошмарней сна, и окунуться в нее не хватало сил. Против его воли проснулись чувства, зашевелились мысли, проползли, протиснулись в пустое сознание. Вернулось ощущение беды. Ощущение потери. Огромной несправедливости бытия. Он сбросил одеяло и поплелся в Женькину ванную. Друг мирно храпел в спальне. Стараясь не разбудить его, Калмычков тихо оделся, и не завтракая, поехал на работу.

Сослуживцы поздравляли с повышением. Пожимали руку, но стараясь побыстрее исчезнуть, чтобы не всплыла тема пропажи дочери. Опер Серега при встрече отрицательно покачал головой. Он без приказа, дважды в день, мониторил дежурные части, больницы и морги. Подача в розыск результатов не дала. Линейные отделы милиции и другие города молчали.

Перельман велел готовить дела к передаче. Мероприятия по самоубийству свернуть. Группу распустить с понедельника. Приказ уже есть.

Калмычков дал Егорову пачку мелких денег, попросил организовать «поляну». По случаю всего. Обмыть разом и полковника, и окончание следствия. Перевод в Москву придется «замачивать» с руководством в ресторане. Без оперов. А сегодня сгодится и рабочий кабинет. Традиции позволяют.

Мужики поехали закупаться. Калмычков остался один на один с невеселыми мыслями. Одному совсем трудно. «Как Валентина выдерживает? Сегодня буду ночевать дома».

Дверь без стука открылась, и в кабинет протиснулся генерал Арапов. Калмычков встал.

— Сиди, Коля. Без официоза. Поздравить зашел с повышением. Первый раз такую скорость в движении бумаг вижу. Месяцами приказы ходят. А тут… Не прост Бершадский, не прост… «Поляну» где накрываешь?

— Для своих — в кабинете. А банкет, еще не думал…

— А ты подумай. Отвлекись. Очень постарайся отвлечься! Ты у самой пропасти, пик кризиса. Пару человек помню, которые не удержались. Рука в такие дни к пистолету тянется. Надо перескочить. Не удержишься, кто дочь найдет? — Генерал присел рядом, обнял Калмычкова за плечо. — Вру про пару человек. Сам стрелялся.

— Словно мысли читаете, Серафим Петрович, — Калмычкова заколотила крупная дрожь. — Про пистолет вторые сутки думаю. Кто ее искать будет? У всех свои делишки. Ума не приложу, что делать. Где она?… Наркотиками накачали, за границу вывезли?.. Или убили? Самое поганое — знаю, что не найду.

— Ты это брось! Твой случай не безвыходный. Найдем. Не сомневайся!

— А я выхода не вижу. Край совсем…

— Край, Коля, по-другому выглядит… Расскажу, пожалуй. Может, поверишь, что еще не вечер… — Генерал встал, прошелся пару раз по маленькому кабинетику. Взад-вперед, взад-вперед. — Мне было сорок, не намного больше, чем тебе. Служил в Москве, в ГУВД. Середина восьмидесятых. Дерьмовое время. По закону жить уже никто не хочет, а по понятиям — еще не научились. Много народу себе шею на этой непонятке сломало. Одни слишком рано к деньгам потянулись, другие уперлись, как козлы. И тех и других поломало.

Я только что генерала получил. Поставили на уголовный розыск. Дел — выше крыши… А тут, с разных сторон, лезут с просьбами. И с бабками. Держусь, дурика включаю. А начальство прессует. Честно говорю: пистоны получал, как сраный лейтенант. Даже в отставку засобирался. Понять не могу, в чем закавыка. Куда клонят?

В эти годы вся зараза пошла подниматься. И «черные» мочилово устраивают, и проститутки расплодились, и наркотики в десять раз за год вырастали. Почва навозная для этого появилась — кооперативы. Темные бабки на волю полезли.

В Управлении толковые ребята еще были. Я на них ставку сделал, работать дал. Они и ловят по мере сил. А начальство все недовольно, инициативу запрещает. Наработанные концы один за другим — рубит. В частности, вышли на наркоканал, в то время мы всем занимались, не было разделения. Хорошо поработали, человека внедрили. Готовимся партию брать. А мне приказ: «Отставить!» Я — уперся. Додавил, всех повязали. Наказать меня не посмели, даже выговор не объявили, но ребят моих начали раздергивать. Кого куда. Новая возня, я полгода потерял в этих разборках. Не заметил, как беда подкралась.

У нас с женой одна радость была — сынуля наш, Илья. Ты знаешь, все с детьми мучаются, особо в подростковом возрасте. Трудно дети растут. У тебя дочери — пятнадцать?

— Будет в январе, — уточнил Калмычков.